Дарья Короткова - Белорусские земли в советско-польских отношениях

Нам известно, например, что существует группа, претендующая на создание независимости и самостоятельности Белоруссии, претендующая наконец на самостоятельные переговоры с Российским Правительством. Нам известно также, что есть др. группы, которые стоят на точке зрения создания Литовско-Белорусской Республики. Наконец, нам известно, что есть и третья группа и, поскольку я могу оперировать тем материалом, который у меня имеется, весьма многочисленная группа, которая вообще не желает выделения Белоруссии из состава Рос. Соц. Фед. Респ…Если я не говорил до сего времени о Белоруссии, то именно ввиду тех событий, о которых я только что сообщал, ввиду того фактического положения, при котором громадная масса белорусского населения неоднократно заявляла свою волю остаться в пределах России, а другие части говорили то о создании Литовско-Белорусского Государства, то о создании самостоятельного Белорусского государства. Мы не имеем поэтому до сего времени оснований считать самоопределение белорусского народа совершившимся. Мы не имеем оснований считать, что как раз те группы, которые, быть может, действительно представляет здесь уважаемый член Литовской Делег., г. Семашко, выражают действительную волю всего Белорусского народа».

Иоффе настаивал на сохранении за Россией роли арбитра в решении территориального вопроса и отвергал возможность передачи белорусских земель Польше или Литве вопреки воле населения: «Я хотел бы еще подчеркнуть, что уважаемый член Делегации – г. Розенбаум, в своей речи нам доказывал, что, если бы по отношению Гродненской губ. спор шел между Россией и Литвой, то разрешение его и предложения, делаемые тогда Литовской Делегацией, были бы иными, но в действительности спор идет между Литвой и Польшей. Мне думается, что это не так… хотя вопрос о самоопределении белорусского народа не разрешен, он не может быть так разрешен, что территория, населенная в большинстве своем не польским народом, должна отойти к Польше. Я должен заявить, что Россия этого не допустит, и что оперировать таким материалом и такими соображениями поэтому не приходится. Я хотел бы только добавить, что поскольку я знаю, Польша претендует только на два уезда Гродненской губ.: Белостокский и Бельский» 407.

В конце мая переговоры зашли в тупик. Иоффе говорил даже о возможности разрыва с литовцами, если они продолжат настаивать на своих требованиях 408. Чичерин выступил категорически против прекращения переговоров, мотивируя это необходимостью создать впечатление сближения с Литвой. В письме Ленину от 22 мая он указывал на возможность территориальных уступок ради военного выступления Литвы против Польши и в целом разрыва «окраинного кордона»; «часть окраинных государств становятся в позитуру наших друзей, у Польши отнимается позиция окраинного представителя, уничтожается противоположение нам всех окраинных государств. Эта видимость литовской дружбы имеет для нас настолько крупное значение, что вполне стоит потратить немножко более дипломатических маневров товарища Иоффе, чтобы этого достигнуть» 409.

25 мая большая часть литовской делегации, включая председателя Ф. Нарушевича и членов делегации Д. Семашко и С. Розенбаума, выехали в Ковно для консультаций с правительством 410. Заседания смешанной комиссии по вопросу о границах продолжались 411.

Советско-литовские переговоры о судьбе территорий, права на которые предъявляли белорусские политики, привлекали большое внимание и самостийников. Деятели БНР, независимо от своей внешнеполитической ориентации, выражали несогласие с перспективой отторжения Литвой белорусских земель. Ластовский потребовал от Семашко гарантий того, что белорусы получат автономию в составе Литвы и на спорных территориях будет проведен плебисцит об их будущей государственной принадлежности. Не получив таких гарантий, белорусы выступили против включения белорусских территорий в состав Литвы.

В июне 1920 г. руководство РСФСР наконец-то сочло возможным принять миссию правительства ВНР. Секретарь военно-дипломатической миссии ВНР в Латвии и Эстонии Я. Черепук получил разрешение Г.В. Чичерина прислать в Москву белорусскую делегацию 412. 24 июня в Москву выехал член БПСР М. Маркевич, а через некоторое время приехал еще один представитель, В. Захарко. Он встретился с Чичериным и передал ему меморандум, в котором содержались требования признать независимость ВНР и способствовать возрождению белорусского народа в политическом, экономическом и национально-культурном отношениях.

Однако переговоры по меморандуму ВНР не начались. 4 июля войска Западного фронта под командованием М. Тухачевского перешли в успешное наступление в Белоруссии. Переговоры с ВНР, которые можно было использовать для того, чтобы сделать ковенское правительство более уступчивым, утратили свою актуальность. К тому же факт ведения этих переговоров беспокоил белорусских коммунистов, которые потребовали от НКЦД РСФСР их прекратить. Таким образом, миссия В. Захарко результатов не дала 413.

Зато возрос интерес к скорейшему заключению мирного договора с Литвой. Наступление на запад делало для советской стороны актуальным вопрос о безопасности правого фланга Западного фронта, то есть о позиции Литвы по отношению к Польше 414. Заседания российско-литовской мирной конференции возобновились 22 июня 1920 г., после возвращения в Москву Ф. Нарушевича С. Розенбаума 415. Белорусский представитель Д. Семашко после перерыва в Москву не вернулся. Тем не менее на первом после перерыва пленарном заседании А.А. Иоффе огласил полученное к тому времени заявление Центральной белорусской рады Гродненщины и Виленщины от 6 мая 1920 г. (эта организация была единственной, признаваемой польскими властями в качестве белорусского национального представительства оккупированных Польшей территорий 416) о том, что Д. Семашко не имеет никаких полномочий ни от каких белорусских организаций на то, чтобы представлять интересы этого населения на переговорах 417.

Чтобы стимулировать ход переговоров, российская делегация предложила решать вопрос о границах с учетом того, что Гродненская и Виленская губернии были оккупированы польскими войсками 418, а среди самих белорусов не было единства мнений относительно их будущего. Было заявлено, что поскольку одновременно существовали четыре течения, «в том числе авторитетное и многочисленное незалежническое течение, и столь же многочисленное и авторитетное пророссийское», то логичнее было бы оставить спорные территории в ведении «единственной законной и естественной» наследницы Российской империи, которой они прежде принадлежали, то есть Советской России 419. Аргументировалось это тем, что Россия является не националистическим государством, а федерацией, в отличие от Литвы, которая выказывает явно империалистические замашки 420; Гродненская губерния же скорее пожелала бы присоединиться ко всей Белоруссии, потому надо дождаться ее самоопределения 421. В связи с неопределенностью белорусского вопроса советские дипломаты снова заявили о невозможности удовлетворить все территориальные требования Литвы. Иоффе был опытным переговорщиком, умело совмещавшим твердость позиции с разумными компромиссами, если они служили достижению генеральной цели. А такой целью в советско-литовских переговорах было предотвращение возможного польско-литовского военного союза.