Фридрих Кемнаде - Асы «шнелльботов». Немецкие торпедные катера в бою

Из 60 месяцев своего существования флотилия 49 провела на трех театрах боевых действий, последний из которых — Средиземное море — стал наиболее значимым. Он имел огромное значение для войны в целом; практически половина потерь британского военно-морского флота пришлась именно на Средиземное море.

Война с Британией была в любом случае войной на море. Она подчинялась иным законам, нежели сухопутная война, где главное — занять территорию противника. В морской войне воздействие на страну и население противника носит непрямой характер. Война на море — это война с судоходством и коммуникациями противника с целью отрезать его от источников сырья и продовольствия. Насколько эффективно это может быть, мы, немцы, почувствовали на себе в Первой мировой войне.

В ходе войны 3-я флотилия торпедных катеров провела в общей сложности 318 операций, имея в среднем 3,8 катера в операции. Было выпущено 250 торпед, в том числе 184 по военным кораблям и 53 по транспортам. Всеми видами оружия было уничтожено и захвачено 85 кораблей разных типов — от крейсера до вспомогательного тральщика. Среди них находился 21 большой и средний транспорт общим водоизмещением около 120 тысяч тонн. Из этих 318 операций 33 было проведено в Ла-Манше и 30 на Балтике.

Если в Ла-Манш флотилия попала только что сформированной и ей еще только предстояло набраться опыта и завершить свою боевую подготовку, то к моменту появления на Восточном фронте она была уже опытным, испытанным соединением. И в дальнейшем у нее были все предпосылки для того, чтобы эффективно действовать против врага на Средиземном море.

Хотя взаимодействие с Люфтваффе было в целом хорошим, на практике случались весьма печальные сбои, как, например, в ночь с 14 на 15 июня 1942 года, когда катера флотилии не смогли атаковать конвой из-за постоянного сброса осветительных бомб. Чего нам не хватало на всех трех театрах военных действий, так это радара, который мог бы своим лучом рассеять мрак ночи. Это техническое превосходство противника мы так и не смогли компенсировать, и исправить ситуацию невозможно было ни хитрой тактикой, ни новыми идеями. Впрочем, хотя при должной технической оснащенности мы и добились бы значительно больших успехов, к примеру, во время вражеских десантов, но в масштабах войны в целом это не имело бы никакого значения. Однако в то же время даже три своевременно появившихся катера смогли в ночь с 12 на 13 августа 1942 года в течение короткого времени потопить 4 предназначавшихся для Мальты транспорта!

Чем ближе был конец войны, тем более очевидным становилось полное превосходство противника — и количественное, и качественное. Любое наше движение становилось известным врагу, шансов на успешную атаку не было, и это внушало экипажам чувство безысходности. В то же время Роскилл писал в своем труде: «Что касается противника, то у него не было ничего, что необходимо морской державе, и его попытка оспорить наше господство в Средиземном море с помощью подлодок полностью провалилась. Однако к началу 1945 года немецкий военно-морской флот не прекратил борьбу. С высшей степенью решимости и таланта, которые вызывали восхищение даже у врагов, они импровизировали то, чего у них не было. Их торпедные катера и артиллерийские паромы продолжали самоотверженно выполнять свои задачи, несмотря на наше полное превосходство».

После 5 лет войны солдаты продолжали сражаться на фронте в надежде, что высшее руководство сумеет повернуть дела к лучшему, даже если речь идет о почетном поражении. К сожалению, условие «безоговорочной капитуляции», выдвинутое союзниками в Касабланке в начале 1943 года, скорее укрепило, чем сломило волю немцев к сопротивлению.

Невозможно выразить словами и числами мужество, готовность к самопожертвованию, волю и выдержку всех моряков флотилии — и экипажей катеров, и персонала опорных пунктов. Однако именно они сыграли решающую роль в успехах флотилии — как и чувство товарищества, вера друг в друга и в руководство. Этот закон взаимопомощи, это товарищество мы взяли с собой в мирную жизнь. Для каждого, кто выжил, оно осталось определяющим и после войны.