Ирина Полякова - Мифы о прошлом в современной медиасреде. Практики конструирования, механизмы воздействия, перспективы использования

В классической советской теории познания знание как результат процесса познания было принято классифицировать на следующие виды: донаучное, житейское, художественное и научное [63] Спиркин А. Г. Знание // Философский энциклопедический словарь / сост. Л. Ф. Ильичев, П. Н. Федосеев, С. М. Ковалев, В. Г. Панов. — М.: Советская энциклопедия, 1983. С. 192. . Критерием этого разделения выступает метод познания. Постепенное формирование типов познания, представляющих собой автономные когнитивно — культурные системы, выполняющие специфические функции (повседневный опыт, магия, миф, искусство, религия, право, философия, мораль, идеология, наука [64] Касавин И. Т. Познание // Философия: Энциклопедический словарь / под ред. А. А. Ивина. — М.: Гардарики, 2004. С. 872–873. ), привело к появлению предметной классификации знания, подразделения его на повседневное, магическое, мифологическое, эстетическое, религиозное, юридическое, философское, этическое, идеологическое, научное. Наибольшее внимание исследователей традиционно привлекает проблема демаркации научного знания, однако это не означает бесконфликтности сосуществования остальных типов познания и их результатов. Процесс познания сложно вычленить из процессов коммуникации и деятельности, которые он обслуживает. Нередко он является вспомогательным по отношению к осознаваемой и конструируемой телеологии, что акцентирует конечный результат и затемняет противоречия в разнотипной методологии познания. Но там, где важна чистота методологии познания, эти противоречия становятся очевидными (проблема веры и разума в средневековой теологии, конфликт долга и страсти в искусстве классицизма и т. п.). Сложность взаимопереходов и взаимной блокировки различных типов знания раскрывается в диалектике субъективного и объективного, индивидуального и коллективного, локального и универсального опытов.

Разнообразие видов знания было усложнено научно — технической и промышленными революциями, когда изменилась роль научного знания благодаря его переходу в знание технологическое, трактуемое как прикладное естествознание без собственных познавательных задач, средств и методов: «…целью ученого является создание проверенных знаний. Целью инженера или технолога является преобразование знаний в методы или продукты, в которых у людей есть потребность. Ученые действуют в сфере знаний. Инженеры и технологи действуют в сфере практики» [65] Питт Д. Научные и технологические знания: что между ними общего и в чем различия; пер. с англ. // Школа и производство. 2002. № 3. С. 8. . Движение от научного к технологическому знанию стало ключевым для поддержания и развития цивилизации и привело к массовизации основ научного знания благодаря повсеместному включению его трансляции в институт образования.

Научное знание сегодня является формальным, то есть оно имеет письменную (текстовую) форму, отличающуюся специфическим стилем и жанрами, а также специализированной сетью периодики и книгоиздания. Формальность знания зависит от институционального характера науки, структурные связи внутри которого формализованы, а неформальные сети отношений наслаиваются на структуры вертикальных иерархий. Не случайно итальянские исследователи Д. Дози и М. Лабини подчеркивают, что «…в большой своей части знание — это не „информация“, а организация, люди и „кластеры“. Академическое исследование — это корпоративная практика, осуществляемая в рамках публичного финансирования, на страницах престижных, т. е. общественно — признанных научных журналов» [66] Dosi G., Labini M. The Relationships between Science, Technologies and Their Industrial Exploitation: an Illustration through the Myths and Realities of the So-called «European Paradox» // Research policy. 2006. Vol. 35. No. 10. P. 1452. . Кластер научной корпоративной практики охватывает как формальные иерархии научно — исследовательских организаций, так и неформальные исследовательские сети — коллаборации и тематические группы исследователей, знающих друг друга, в первую очередь, «по трудам».

Формальность научного знания не отменяет роли неформального общения в производстве научного знания, опорой которого являются научные мероприятия различного формата и уровня. Важно отметить, что иерархии и сети в любых социальных институтах никогда не бытуют автономно: «Иерархия возникает как бы „поверх“ сети, надстраивая ее, но никоим образом не деструктурируя — иными словами, любая иерархия имеет как минимум два механизма принятия решений, формальный, предопределенный правилами иерархии, и неформальными, сетевыми, базирующегося на прежде выстроенных сетевых связях» [67] Коктыш К. Е. Когнитивные интеграторы: опыт моделирования социальной динамики // Вестник МГИМО — Университета. 2010. № 4. С. 260. . Ценностные установки этих механизмов различны — иерархия ориентирована на процедуру, а сеть — на результат. Наука в этом отношении не исключение, она развивается там, где есть живое общение, творческий и продуктивный обмен идеями между специалистами. Но окончательная формализация зарождающегося в неформальных сетях формального знания нуждается в процедурах верификации, осуществляемых вертикальными институциональными структурами.

Что же противостоит формальному знанию науки? В классических схемах теории познания донаучное, художественное и житейское знание не верифицировано специализированными иерархиями, субъективно и, в первом приближении, неформально. Однако автономные миры типов познания легко формируют каноны, типизируя производство соответствующих знаний именно благодаря появлению специализированных иерархий — корпораций юристов, служителей культа, правящих политических партий и т. п. В разных обществах эти корпорации имеют различное социальное значение — римские юристы периода античности, западноевропейские богословы, советская партийная номенклатура формировали различные механизмы влияния и формы контроля на производство социального знания через производства своего собственного «эпистемологического продукта». Иначе говоря, специализация типа познания всегда влечет за собой производство формального знания, и только в мире повседневности, на уровне индивидов, знание становится неформальным. В современном обществе формальное научное знание играет доминирующую роль, что не мешает ему подвергаться атакам в зонах притязаний других корпораций (идеологических или религиозных, например). Тем не менее, пока государства нуждаются в развитой науке для обеспечения собственной безопасности, эти атаки не принимают критического характера.

Замкнутость неформального знания в индивидуальных жизненных мирах остается правилом до тех пор, пока коммуникационные революции не обеспечивают индивидов инструментами формирования собственных сетей.