Ирина Полякова - Мифы о прошлом в современной медиасреде. Практики конструирования, механизмы воздействия, перспективы использования

Социальное измерение последних рассматривает М. К. Аморетти [171] Amoretti M. C. On the Social Dimension of Beliefs and Concepts // of Ordinary Knowledge / Ed. by M. L. Bianca and P. Piccari. — Cambridge: Cambridge Scholars Publishing, 2015. Pр. 195–210. . Она опирается на концепцию триангуляции Д. Дэвидсона, в которой разумное существо, чтобы иметь какие — либо понятия или убеждения, должно «триангулировать» объекты и события во внешнем мире с другими существами, достаточно похожими на него. Триангуляция как простейший вид социального взаимодействия объединяет эмпирическое содержание и понятие объективности. Преодолевая недостатки идеи Дэвидсона, Аморетти показывает, что совместное внимание — это полностью социально — интерсубъективной триадический процесс, не требующий высказываний в языке, но формирующий общность идей и концепций.

Термин неформальное знание позволяет показать личностный аспект познания, его реализацию до оформления в институциональные каноны, диктуемые социальными институтами духовного производства — наукой, религией, искусством. Индивиды, не инкорпорированные в эти институты, производят знание, которое в отечественной теории познания традиционно называли обыденным, повседневным. Однако вне— и доинституциональный аспект познания универсален, включая в себя и мировоззренческие предпосылки познания, и его эмоционально — мотивационный аспект. До того, как знание становится формальной структурой, корректно — организованным текстом, индивиду необходимо пройти субъективный процесс понимания, весьма амбивалентный и экзистенциально — окрашенный. М. Полани так характеризует этот процесс: «всякий акт познания включает в себя молчаливый и страстный вклад личности, познающей все, что становится известным, и этот вклад не есть всего лишь некое несовершенство, но представляет собой необходимый компонент всякого знания вообще» [172] Полани М. Личностное знание. На пути к посткритической философии; пер. с англ. — М.: Изд-во «Прогресс», 1985. С. 318. . Полани подчеркивает включенность эстетических, эмоциональных и волевых мотивов в субъективный процесс познания, любви к истине, тяги к интеллектуальной красоте на всех уровнях познания, начиная с животного мира.

Для понимания сущности неформального знания важна выдвинутая М. Полани концепция знания неявного, в соответствии с которой неявным можно считать то знание, которое ученый получил в процессе совместной исследовательской или экспериментальной работы (переданное «из рук в руки»), усвоенное при личных контактах и общении с коллегами [173] Там же. . Согласно Т. Дэвенпорту и Л. Прусак, неявное знание может быть понято как изменчивая смесь практического опыта, индивидуальных ценностей, контекстной информации и интуиции, вместе создающих основу для оценки и объединения нового опыта и новой информации [174] Мильнер Б. З., Румянцева З. П., Смирнова В. Г., Блинникова А. В. Управление знаниями в корпорациях / под ред. Б. З. Мильнера. — М.: Изд-во «Дело», 2006. С. 64. . Личностный характер неявного знания позволяет связывать успешность его трансляции с психологическими феноменами, в частности, с эмпатией. Идея неявного знания разрабатывалась в связи с конкретным предметом — научным познанием. Выход за институциональные рамки науки и обращение к неинкорпорированным в ее рамки субъектом и обозначает термин «неформальное знание». Если формат научного знания задается этосом науки, то ключевым регулятором неформального знания является здравый смысл.

В настоящее время обращение к проблеме неформального знания осуществляется в междисциплинарных областях на стыках социальной теории, социальной эпистемологии, теории управления. Представителями последней термин «неформальное знание» используется для описания 1) установок, ценностей, традиций, интуиции экспертов/исследователей, прямо не закрепляемых в текстах — результатах и стандартах экспертизы; 2) распределенного коллективного знания, которым обладает организация как коллективный субъект. Представители социальной теории на основе парадигм общества риска и общества знания развивают идею включения гражданской экспертизы в контроль за развитием науки и научной деятельности, благодаря чему общественность получает доступ к участию в принятии решений о финансировании тех или иных научных направлений, их прямом запрете или инициировании (У. Бек, Г. Бехманн, Н. Штер). Созвучные идеи развивают социальные эпистемологи, исследующие трандисциплинарный характер современной науки, включение в ее рамки вненаучного знания, выходящего за рамки сложившихся дисциплинарных областей, и применяющегося при поддержке и экспертизе научно — технических программ. Однако от констатации новой роли неформального знания в цифровую эпоху необходимо перейти к анализу его производства.

Неформальное знание, производимое обывателями вне институциональных практик, объективируется сегодня в форме контента социальных сетей, сетевых записей различных форматов (микроблог, блог, твитт, пост и т. п.). Повседневное обыденное знание, ранее бытовавшее преимущественно в устной форме и проникавшее в массовое сознание посредством массовой культуры через систему культурных цензов, в условиях социальных сетей становится публичным и получает новые механизмы влияния на общественное мнение (лайки, репосты).

С эпистемологической точки зрения принципиальным свойством Интернета является синкретизм производства и распространения знания: создавая сообщение, пользователь приобретает новые знания, которые транслируются созданным текстом/ видео — контентом. Такое знание — сообщение соответствует критериям «открытой коммуникации» (И. Т. Касавин), «отвечающей за навыки саморазвития и формирование интеллектуального капитала» [175] Касавин И. Т. Источники знания: проблема «testimonial knowledge» // Эпистемология и философия науки. 2013. № 1 (35). С. 15. . Связь информации и знания весьма наглядно была охарактеризована М. Алави и Д. Лейднер: «информация в знание превращается только тогда, когда она перерабатывается субъектом, а знание становится информацией только тогда, когда оно артикулируется» [176] Alavi M., Leidner D. E. Knowledge Management and Knowledge Management Systems: Conceptual Foundations and Research Issues // MIS Quarterly. Vol. 25. No. 1. 2001. Pp. 107–136. . В процессе коммуникации информация непрерывно субъективируется, становясь знанием, а знание объективируется (артикулируется), становясь информацией, эта непрерывная конвертация и составляет эпистемологическую суть коммуникации. Циклы этой конвертации многократно ускоряются в условиях Интернета, а коммуникативный характер знания становится еще более очевидным.

Жанровая специфика Интернет коммуникации диктует свои требования к сообщениям, подчиняя их стратегиям сотрудничества, экономии языка, ясности и выразительности текста. Данные стратегии формируют специфическую рефлексивность коммуникативной деятельности, оперативную и экстенсивную, поверхностную, предполагающую быстрое неглубокое скольжение по ризоматичным смыслам гипертекста. Продуцируя неформальное знание, эта деятельность одновременно реализует практически все функции языка, подчиняясь сиюминутным интересам и потребностям пользователя. Быстрыми темпами складываются дискурсивные правила производства сетевого неформального знания, обеспечивающие востребованность конкретного сообщения.