Елена Калмыкова - Образы войны в исторических представлениях англичан позднего Средневековья

Рассказанная Томасом Уолсингемом версия обретения английскими королями священного елея несколько отличается от истории, изложенной в булле Иоанна XXII. В трудах хрониста из Сент-Олбанса в монастыре Св. Киприана склянку нашел не кто иной, как Джон Гонт, отец будущего Генриха IV Ланкастера. Он-то якобы и передал ее своему старшему брату для его коронации. После смерти Черного принца реликвия на время затерялась, и Ричард II нашел ее уже после своей коронации. И хотя ему так и не удалось уговорить английских прелатов на повторную процедуру помазания, он, тем не менее, всегда носил ее при себе в качестве талисмана. Низложив кузена, Генрих Болингброк получил доступ к священному елею, став таким образом тем самым государем, о котором гласило пророчество. Примечательно, что в трактовке Уолсингема изменилось само пророчество: вместо освобождения Святой земли божественному избраннику предстояло отвоевать у французов Нормандию и Аквитанию [1300]. Впоследствии преемники Генриха IV из династии Ланкастеров, а также Йорки и Тюдоры использовали при коронации этот елей [1301].

Английские хронисты были склонны трактовать смену династии в духе «Поликратика» Иоанна Солсберийского. На страницах проланкастерских исторических сочинений Генрих Болингброк предстает избранным Господом спасителем народа от власти тирана, презревшего законы и монарший долг. Ричард II был не первым королем, представшим перед официальным судом подданных: еще в 1327 г. подобная участь постигла впавшего в тиранию Эдуарда II. Принципиальным моментом, свидетельствующим об определенной политической зрелости английского народа, является декларация подданными права отстаивать так называемое «общественное благо» перед лицом любой угрозы, в том числе исходящей от законного государя. Приписываемые Ричарду ошибки и прегрешения ничем не отличались от любых топосных негативных поступков плохого короля. На недостатки его правления указал даже французский анонимный автор, явно принадлежавший к числу сторонников низложенного монарха [1302]. Однако в сознании французов доминировала традиционная для представителей большинства регионов Европы классического Средневековья концепция смирения подданных с волей Бога, наказавшего грешный народ правлением тирана. Но для англичан, несколько поколений которых было воспитано в традициях законного сопротивления тирании, ситуация виделась абсолютно иной. С их точки зрения, истинный государь, поставленный для выполнения возложенной на него Господом миссии, должен был от рождения обладать определенными достоинствами и добродетелями, в случае утраты которых он становился неспособным к выполнению своего долга перед подданными и Богом и, соответственно, терял право на корону предков. Последнее утверждение вовсе не означает, что англичане не оставляли сюзеренам права на ошибки — их не избежал даже славный король Эдуард III. Иногда, как свидетельствуют исторические сочинения, верным подданным Эдуарда казалось, что их король намеревается сойти с «пути добродетели», однако благодаря увещеваниям мудрых советников или непосредственным указаниям Всевышнего, поступавшим в виде знамений, он неизменно возвращался к праведной жизни и должному исполнению монаршего долга. В отличие от деда Ричард предстает на страницах хроник в образе закоренелого грешника, презревшего предостережения обеспокоенных судьбой королевства подданных и не пожелавшего встать на путь истинный.

Помимо политической пропаганды Генрих Болингброк нуждался в юридическом обосновании свержения законного короля. Вскоре после пленения Ричарда герцог Ланкастер разослал от имени короля письма во все монастыри Англии, приказывая хронистам предоставить ему сведения об истории и обычаях, связанных с управлением королевством [1303]. Только после получения необходимой информации, в сентябре 1399 г., герцог собрал комиссию из «докторов права, епископов и других [людей]», чтобы те рассмотрели дело по лишению короля Ричарда власти [1304]. Согласно утверждениям входившего в эту комиссию юриста Адама из Уска, правоведы и епископы признали, что «лжесвидетельства, святотатства, содомии, лишения имущества собственных подданных, обращения своих людей в рабство, неспособности к управлению, всего того, к чему король Ричард имел склонность, было достаточно… для его низложения» [1305]. Большей частью эти обвинения были заимствованы из текста низложения императора Фридриха II, принятого папой Иннокентием IV на Лионском соборе 1245 г. Однако судьи Ричарда II внесли в текст одно примечательное изменение: обвинение в ереси было заменено обвинением в содомии, что явно содержит намек на низложение Эдуарда II [1306]. И так же как в 1327 г. в случае с Эдуардом II, члены парламента потребовали, чтобы Ричард II сам «признавал себя неспособным к управлению и… достойным низложения» [1307].

В свете изучаемой темы особенно важными становятся мотивы пренебрежения Ричардом государственным интересом. Стремление короля руководствоваться собственными желаниями или убеждениями (в том числе христианским миролюбием) при выборе внешнеполитического курса оказывается первой ступенью на пути превращения истинного государя в тирана. Начало этой метаморфозы заключается не в природной склонности Ричарда к пороку, но, по сути дела, в традиционном для феодальной эпохи отношении к войне с Францией как к своему личному делу. История низложения Ричарда наилучшим образом свидетельствует о том, что уже в XIV в. вооруженные конфликты, в частности войны во Франции и Шотландии, начинают восприниматься как относящиеся к сфере государственного и национального интереса. Такое значение приобретает далеко не каждая война: например, испанская кампания Джона Гонта, организованная также как Столетняя война ради защиты прав истинного претендента на престол, тем не менее благополучно оставалась частным делом государя. Герцог Ланкастерский не только обладал полным правом вести эту войну, но и мог завершить ее на любых приемлемых для него самого условиях. В целом же именно возникновение в английском обществе представлений о неком внешнеполитическом государственном интересе может считаться принципиальным изменением, которое привнесли в национальное самосознание войны XIV–XV вв.

Ричард II был, с точки зрения английских авторов, не просто грешником и плохим правителем, он стал врагом собственного народа, взявшего на себя функции высшей судебной инстанции в государстве. Как сформулировал юрист Адам из Уска: «Теперь, Ричард, прощай… ты был осужден за свои деяния Богом и своим народом» [1308].

Лишенный короны Ричард II содержался первоначально в Тауэре, а потом был переведен в замок Понтефракт в Йоркшире. Даже в тюрьме бывший король изображался приверженцами дома Ланкастеров далеким от раскаяния. В молитвах он вспоминал жену-француженку, просил прощения за причиненное зло у короля Шотландии, скорбел о том, что не увидит больше «дорогого брата» дофина, «дорогого отца» короля Франции, «дорогого брата» графа Сен-Поля (столь часто нападавшего на английское побережье) и других французских родственников [1309]. В феврале 1400 г., вскоре после раскрытия нескольких заговоров с целью освобождения бывшего короля, было объявлено о смерти Ричарда в результате истощения. Согласно официальной версии английского двора, Ричард II, потеряв королевство, уморил себя голодом [1310]. Томас Уолсингем подробно описал, как, решив умереть, Ричард отказывался принимать пищу. После долгих уговоров друзей бывший король согласился есть, но выяснилось, что из-за продолжительного воздержания его пищевод сузился и прохождение по нему пищи стало невозможным [1311]. Таким образом, даже уход из жизни Ричарда якобы противоречил божественным заповедям: низложенный король совершил тяжелейший для христианина грех — самоубийство.