Елена Калмыкова - Образы войны в исторических представлениях англичан позднего Средневековья

После Гальфрида английские историографы получили реальную возможность начинать посвященные истории острова сочинения не с Юлия Цезаря, а прямо от Адама, воспевая превосходство английского народа над другими. И хотя Гальфрид Монмутский не принадлежал к числу наиболее «уважаемых» и «авторитетных» хронистов, его труд, как правило, вызывал критику лишь в той части, которую можно было сопоставить с сочинениями более ранних авторов, то есть уже при рассказе о событиях, последовавших за римским завоеванием. Безусловно, следует учитывать, что помимо удовлетворения интереса к неизвестному прошлому популярности труда Гальфрида также (а может быть, и в большей степени) способствовала увлекательность повествования: хроника буквально переполнена интригующими историями о воинских подвигах, любовных приключениях, тайных интригах, коварных заговорах и чудесных избавлениях от несчастий. Лишенная изящной поэтической формы, «История бриттов» даже как занимательное чтение обладала существенным преимуществом перед рыцарским романом, поскольку читателю предоставлялась возможность поверить, что все, о чем он читает, происходило на самом деле.

Несмотря на то что уже в классическое Средневековье многие хронисты предпочитали ограничиваться описанием правлений современных им монархов, традиция начинать повествование с Брута сохранилась в Англии вплоть до XVIII в. При этом именно сочинения, изложение событий в которых начиналось с древнейших времен, становились самыми популярными (особенно в периоды активизации внешней политики), а их авторы — крупнейшими авторитетами для современников и потомков. Здесь в первую очередь следует упомянуть Мэтью Пэриса, Ранульфа Хигдена и анонимного автора хроники, известной как «Брут» [1353]. Обилие списков и постоянное цитирование данных хроник другими авторами как нельзя лучше свидетельствуют о том, что эти труды прямо или опосредованно оказали существенное воздействие на формирование представлений англичан XIV–XVI вв. о прошлом. Весьма показателен текст, написанный в 1366 г. монахом из аббатства Мальмсбери и озаглавленный «Дар истории». Его структура, а также факты всемирной истории были заимствованы у Мэтью Пэриса и Хигдена, в изложении же ранней истории Британии хронист предпочитал придерживаться, как и автор «Брута», текста Гальфрида Монмутского.

Порой интерес историографов к общеанглийским мифам и преданиям способствовал тому, что хронисты вставляли эти сюжеты в анналы своих аббатств. В качестве примера можно привести сочинение Генриха Бланефорда, продолжившего хронику монастыря Сент-Олбанс после смерти своего предшественника Джона Трокелоу в 1323 г. Не прерывая основное повествование, этот хронист делает небольшую вставку, в которой описывает первых обитателей Альбиона и рассказывает о победе, одержанной Брутом над гигантами [1354].

В период Столетней войны не только хронисты, но и поэты нередко обращались к древнейшей истории английского народа. Например, официальный придворный поэт эпохи Генриха V и Генриха VI Джон Лидгейт неоднократно упоминал о троянском происхождении первого короля Британии [1355]. Из более поздних, но столь же популярных сочинений можно назвать рифмованную хронику Джона Хардинга, «Новую хронику Англии и Франции» Роберта Фабиана, «Прошлое народа» Джона Растелла, а также целый ряд трудов историков и антиквариев второй половины XVI в. — периода, когда Реформация всколыхнула интерес к доримскому, кельтскому периоду английской истории.

Как уже отмечалось, английские средневековые историки, читавшие труды континентальных авторов, не могли не знать содержания этногене-тических мифов других народов. Но готовы ли были англичане признать, например, предков франков, возводивших свой род к Франсиону, сыну Приама [1356], столь же благородными по крови, что и потомков Брута? Следует отметить, что тема соперничества рода Энеадов с родом Приама встречается еще в «Илиаде» [1357]. В отличие от древних римлян, для которых было важно подчеркнуть родство Юлиев с Венерой и Зевсом, англичане эпохи Столетней войны существенно упрощали генеалогию античных героев, опуская их сложные отношения с языческими богами. Например, в середине XIV в. автор «Полихроникона» Ранульф Хигден, признавая троянское происхождение франков, но не будучи склонен уравнивать благородство крови последних с бриттской, подчеркивал, что в отличие от Брута, потомка царского рода Энея, Франсион происходил лишь от знатного троянца Антенора (того самого, который уговаривал сограждан возвратить Елену ахейцам) [1358]. Очевидно, что даже один из самых сдержанных историографов эпохи Столетней войны, далекий от политики и мало интересующийся современными ему реалиями, предпочел отказать Франсиону в родстве с последним царем Трои, поставив таким образом предков английского народа выше предков французов.

Если легенда о Бруте предлагала единственную версию этимологии слова «Британия», то по поводу происхождения первого названия острова — Альбион, о котором вслед за римскими историками упоминал Беда [1359], мнения английских историографов расходились. Вплоть до конца XVI в. существовало два объяснения. Первое, популяризированное Ранульфом Хигденом, восходило еще к античным авторам, полагавшим, что свое название остров получил из-за белых скал, возвышающихся над морем [1360]. Хроника «Брут» обеспечила широкую известность второй версии [1361]. В ней рассказывалась легенда об Альбине, старшей дочери сирийского царя Диоклетиана, и ее тридцати двух сестрах, которые были изгнаны из отцовского государства за убийство мужей. Приплыв на неизвестный остров, сестры не только научились ловить птиц и зверей, но также, одержимые похотью, вступили в связь с инкубами, родив от них гигантов, потомков которых и разбили троянцы во главе с Брутом.

Излагавшие обе версии хронисты, как правило, указывали, какая из них казалась им более правдоподобной. Так, в середине XV в. Джон Хардинг подверг критическому анализу легенду о принцессе Альбине, отметив целый ряд ошибок, допущенных его предшественниками. Этот представитель нового гуманистического направления в английской историографии был хорошо знаком не только с трудами средневековых хронистов, но и с сочинениями античных авторов. Хардинг утверждал, что в Сирии не только никогда не существовало царя с именем Диоклетиан, но и вообще не было никаких царей, пока Александр Великий не дал этот титул Селевку [1362]. В истории об убитых женами мужьях Хардинг с легкостью узнал миф о пятидесяти дочерях египетского царя Даная, старшего брата Рамзеса [1363]. Однако указания на заблуждения древних хронистов не мешали Хардингу считать это предание заслуживающим пересказа. Историк даже отдал ему предпочтение перед нейтральной версией о белых скалах. Более того, на легенду о первых правительницах острова Хардинг ссылается, замечая, что, видимо, от них английские женщины унаследовали жажду власти. Эта ремарка особенно любопытна в свете сюжетов, связанных с адаптацией или даже присвоением англичанами мифов и исторических преданий других народов: для Хардинга к предкам англичан относятся не только англосаксы и нормандцы, но также троянцы и египтяне.