Елена Калмыкова - Образы войны в исторических представлениях англичан позднего Средневековья

Исследуя «коллективные» представления англичан об историческом прошлом, необходимо осознавать, что специфика имеющихся источников вынуждает говорить в основном о воззрениях историографов, которые, естественно, могли отличаться от того, что думали об истории своего народа представители более широких кругов интеллектуальной элиты английского общества, знакомые лишь с отдельными легендами и преданиями по литературным произведениям или каким-то хроникам.

Первыми историками из числа уроженцев Британии являлись Тильда Премудрый, написавший свой главный труд «О погибели и завоевании Британии» примерно в первой половине VI в. [1336], и Беда Достопочтенный, закончивший «Церковную историю народа англов» в начале 30-х гг. VIII в. После краткого описания географии Британии Тильда декларирует намерение опустить «те старые и общие со всеми язычниками ошибки, которыми до прихода Христа во плоти был связан весь провинившийся человеческий род», когда погрязшими в грехах людьми правили тираны. Данное решение историк объясняет не только нежеланием рассказывать о ветхозаветных временах, но и тем, что не сохранились труды бриттских писателей, которые если и существовали, были «или сожжены огнем врагов, или увезены далеко флотом изгнания граждан и недоступны» [1337]. Историческое повествование Тильда начинает с момента появления в Британии римских войск, которые вместе с бедами завоевания принесли бриттам свет истинной веры и плоды просвещения. В свою очередь, Беда Достопочтенный, использовавший сочинение Тильды и «Семь книг истории против язычников» Павла Орозия в качестве основных источников, более подробно описывает географию острова, его флору и фауну. Затем автор сообщает, что первыми эту землю заселили приплывшие из Арморики бритты, от которых и пошло название Британия [1338]. После этого Беда кратко повествует о появлении на острове воинственных племен пиктов и скоттов и, начиная с истории о вторжении войск Цезаря, переходит к подробному изложению событий, сосредотачивая внимание на приходе англосаксов.

В свою очередь, первым автором, поведавшим о доримском периоде истории Британии, традиционно называют жившего на рубеже VIII–IX вв. Ненния, хотя в последнее время исследователи склонны считать, что приписываемая ему «История бриттов» была составлена около 830 г., то есть уже после смерти ученого мужа. Именно этого неизвестного автора первой половины IX в., которого в соответствии с историографической традицией и во избежание путаницы я в дальнейшем буду именовать «Неннием», можно считать отцом «троянского мифа» о происхождении бриттов. Согласно его версии, повторенной более поздними авторами, предками первых поселенцев Туманного Альбиона были легендарные троянцы. Как метко заметил еще в середине XIII в. Мэтью Пэрис [1339], «от троянцев ведет свое происхождение большинство народов Европы» [1340].

Раскрывая причину скитаний троянцев, «Ненний» сообщил, что правнук Энея, Брут, стреляя из лука, случайно убил отца, за что был изгнан из Италии [1341]. Со своими спутниками Брут сначала отправился в Галлию, где основал город Тур, а затем на остров, который назвал в честь себя Британией. Упоминание о путешествии Брута в Галлию позволило «Неннию» избежать противоречия с текстом Беды, утверждавшим, что бритты прибыли из Арморики. «Ненний» попытался даже составить генеалогию Брута (в его версии Бритта), объединив библейскую и античную традиции [1342]. Столь сложная генеалогия не была популярна у большинства английских историков, предпочитавших ограничиваться упоминанием о царственном прадеде Брута Энее и не стремившихся проследить предков легендарного правителя бриттов до сыновей Ноя или Адама [1343].

Следующей вехой в складывании мифа о Бруте и остальных «преданий» древней истории стала написанная около 1138 г. «История бриттов» Гальфрида Монмутского, которая благодаря увлекательнейшим сюжетам и живому повествованию на протяжении всего Средневековья пользовалась неизменной популярностью как у духовных, так и у светских лиц. Работая над этим трудом, Гальфрид не только использовал сочинения античных и средневековых авторов (в частности, Беды, Тильды и «Ненния»), но и активно прибегал к собственной фантазии, досочинив многие сюжеты [1344]. Например, Гальфрид повествует о том, что, находясь в Греции, Брут освободил потомков троянцев из рабства царя Пандраса и женился на дочери последнего, или о том, как, приплыв на остров Альбион, троянцы разбили живших там гигантов. Этим он отличается от лаконичного «Ненния» — единственного из «древних» авторов, повествующего о заселении острова потомками троянцев.

Анализируя творчество Гальфрида, некоторые современные исследователи высказывают смелые предположения о том, что он был не «серьезным» историком, а романистом [1345]. Так, например, по мнению К. Брука, единственной целью Гальфрида являлось создание «исторического романа» [1346], посредством которого автор стремился высмеять современное ему общество, его законы, традиции и «национальные амбиции», воссоздавая прошлое целого народа из обрывочных и разрозненных данных. В. Флинт предложила другую интерпретацию целей Гальфрида Монмутского, согласно которой «История» является своего рода «пародией» на труды двух его современников — Уильяма Мальмсберийского и Генриха Хантингдонского [1347]. В пользу этой версии свидетельствует обращение самого Гальфрида в самом конце «Истории бриттов» к обоим хронистам с настоятельной рекомендацией писать о королях саксов, но умалчивать «о бриттских королях, ибо они не располагают той книгой на языке бриттов», из которой он смог почерпнуть все рассказы о деяниях древних правителей Британии [1348]. Скорее всего, для фантазии Гальфрида, помимо желания «уязвить» конкурентов, существовали другие действенные стимулы. Так, необходимо помнить о том, что Гальфрид работал над своей «Историей» в период постоянных военных столкновений англичан с шотландцами, валлийцами и французами. Упорное молчание, которым все хронисты обходили доримский период английской истории, еще Гильда объяснял полным отсутствием источников. Это неизвестное прошлое предоставляло широкое поле для деятельности человека, решившего описать «достойные славы» деяния древних королей, сказания о которых живы в народной памяти [1349].

Быстро завоеванная популярность труда Гальфрида [1350], затмившего не только современников, но даже авторитетнейшего Беду [1351], как нельзя лучше свидетельствует о том, что читателям страстно хотелось знать «правду» о древней истории бриттов, которые ни происхождением, ни славными деяниями не уступали ни одному народу Европы (а то и превосходили их). Автор середины XII в. Альфред из Беверли отмечал в написанных им анналах, что не знавшие рассказов из «Истории бриттов» рисковали прослыть невеждами [1352]. И если непосредственные современники Гальфрида, идентифицируя себя с потомками англосаксов, зачастую не воспринимали «Историю бриттов» в качестве истории предков, то уже век спустя она превратилась для англичан в органичную и неотъемлемую часть «своего» прошлого.