Елена Калмыкова - Образы войны в исторических представлениях англичан позднего Средневековья

Завершая разговор о теме обогащений за счет войны, следует упомянуть о ленных пожалованиях на завоеванных землях — самом серьезном, но, увы, самом ненадежном виде награды за военную службу. Земельные пожалования существовали двух видов: реальные и «виртуальные». Например, регент Франции герцог Бедфорд получил от своего брата и малолетнего племянника герцогства Алансонское и Анжу, графства Мен, Мортен, Аркур и Дре, виконтство Бомон, а также ряд других ленов на завоеванной территории Нормандии. [702]Большую часть нормандских земель условно можно было считать «реальными» пожалованиями (хотя уже в апреле 1427 г. Королевский совет передал графство Мортен Эдмунду Бофору, а в 1430 г. герцогство Алансонское, «pays de conquête», т. е. завоеванная Генрихом V Нормандия, и орлеанские земли были возвращены короне), в то время как графство Мен англичанам только предстояло отвоевать. К тому же одновременно с английскими королями и их союзниками те же земли, титулы и должности жаловали их противники. Например, одновременно с Бедфордом титул графа де Мортена носили сторонники дофина: с 1423 г. Жан д'Аркур, а после его гибели в битве при Вернее в 1424 г. — Жан де Дюнуа. На протяжении всей войны в Бретани, Гаскони, Нормандии и Иль-де-Франсе дома, замки, лены и даже целые провинции постоянно реально или виртуально переходили из рук в руки, отвоевываясь или оспариваясь в судах сторонниками враждующих государей. Если в правление Эдуарда III подданные английской короны не имели достаточных оснований, чтобы рассчитывать передать по наследству недвижимость, пожалованную им во Франции (за исключением, разумеется, Аквитании), то после подписания мира в Труа такая надежда появилась (подробнее этот сюжет будет разобран в другом разделе настоящей работы).

Мало кто из англичан смог добиться от участия в войне выгоды, сопоставимой с той, что получил благодаря воинским талантам и, что особенно важно, дальновидности и предприимчивости сэр Джон Фастольф. Карьера этого отпрыска бедного рыцарского рода из Норфолка была поистине головокружительной. В 1412–1414 гг. он под предводительством герцога Кларенса сражался в Гаскони, где в полной мере проявил свои блестящие способности, вознагражденные должностями коннетабля Бордо и капитана Вьера. Война в Нормандии сделала Фастольфа баннеретом и рыцарем Подвязки, сенешалем двора герцога Бедфорда, наместником Мена и Анжу и капитаном Бастилии. Владелец многих ленов и домов в крупнейших городах Нормандии, он на протяжении всей службы во Франции старался избавляться от недвижимости на континенте, обращая ее, пусть даже с серьезными потерями для себя, в живые деньги, на которые потом скупал земли в Англии. В 1445 г. годовой доход его английских владений составил больше тысячи фунтов, в то время как оставшаяся во Франции недвижимость приносила около 400 фунтов. Помимо земли Фастольф вкладывал деньги в коммерческие предприятия, а также скупал драгоценности, а посему неудивительно, что он не только быстро превратился в одного из богатейших людей Англии, но и смог, несмотря на потерю Нормандии и Гаскони, сохранить свое состояние.

Любопытно, что расхожее представление о том, что война во Франции сулит материальное благополучие англичанам, оказалось довольно устойчивым. В 1491 г. в своей речи перед парламентом, посвященной началу новой англо-французской войны, король Генрих VII не только напомнил подданным о своих правах на французскую корону и обратился к ним с просьбой оказать ему поддержку в деле отвоевания законного наследства, не только призвал их воскресить в памяти подвиги предков, но также пообещал вознаграждение за счет грабежей французских земель: «Франция — не пустыня, и я, исповедуя бережливость, надеюсь повести дело так, чтобы война (по прошествии первых дней) окупала себя». [703]Заключенный сразу же после начала кампании мир вызвал, по свидетельству Фрэнсиса Бэкона, «большое недовольство дворянства и главных мужей армии, многие из которых продали или заложили свои имения в надежде на военную добычу… А некоторые потешались над словами, которые король произнес в парламенте, — если война начнется, то он не сомневается, что она окупится, — и говорили, король сдержал обещание». [704]

Предшествующее повествование может создать вполне радужную картину процветания, царившего в Англии благодаря продолжительным войнам, самыми «прибыльными» из которых были французские кампании. Отношение к войне как к залогу благосостояния подданных английской короны можно нередко встретить на страницах исторических сочинений. Именно в этом ключе трактовали ее многие рыцари и авантюристы, вроде Роберта Ноллиса и Джона Фастольфа. Жан Фруассар цитирует мнение сеньора д'Альбре по поводу заключенного с Францией мира: «Я достаточно богат, но у меня, как и у моих солдат, было больше денег, когда я воевал за короля Англии». [705]Однако не стоит забывать, что война, тем более такая продолжительная, была крайне обременительной для обеих сторон.

Конечно, никто не станет спорить с тем, что основная масса тягот и лишений неизменно выпадает на долю того народа, на территории которого ведутся военные действия, но и для их противника участие в войне подразумевает необходимость затрачивать огромные человеческие и материальные ресурсы. Для участия в любой королевской кампании требовалось привлечение значительного числа боеспособного мужского населения страны. Даже в годы перемирий в городах и крепостях оставались усиленные гарнизоны, способные отразить нападение врага. Несмотря на зафиксированные в контрактах достаточно высокие суммы обещанного наемникам жалованья, а также очевидные перспективы получить дополнительные материальные вознаграждения от военной службы, английские государи нередко испытывали нужду в человеческих ресурсах. Именно поэтому перед большими кампаниями корона не гнушалась даже такими методами, как привлечение на военную службу осужденных преступников. По этой же причине английские короли охотно нанимали в свои войска иностранцев — как отдельных рыцарей, так и целые контингенты. Вербовка солдат была лишь первым звеном в длинной цепи проблем, которые приходилось решать воинственно настроенным сеньорам.

Войско требовало постоянного и регулярного снабжения. Было бы неверно полагать, что находящаяся на континенте или в Шотландии королевская армия существовала лишь за счет самообеспечения. Фактически нет ни одного исторического сочинения, созданного участником любой военной кампании, автор которого обошел бы вниманием проблему снабжения войск едой и фуражом, а также других повседневных тягот походной жизни. В качестве типичного примера можно привести рассказ одного из самых куртуазных хронистов эпохи Столетней войны, фламандского историографа Жана Ле Беля, участвовавшего в 1327 г. в английском походе в Шотландию. Хронист описывает, как войско молодого короля Эдуарда под проливным дождем несколько дней тщетно искало противника среди шотландских холмов и зарослей, не имея возможности найти хоть какое-то продовольствие для себя и фураж для лошадей. После двух дней голодовки король отправил гонцов в Ньюкасл с сообщением о том, «чтобы все, желающие заработать, везли в лагерь хлеб, вино, овес и прочие продовольственные товары; им за все заплатят и с охраной проводят туда и обратно». В результате в лагерь голодающих прибыли барышники, которые заломили высоченные цены за некачественный товар: «На протяжении четырех дней нам приходилось покупать один плохо пропеченный хлебец за шесть или семь стерлингов, хотя в действительности он не должен был стоить больше одного парижского су. Один галлон вина нам продавали за 24 или 26 стерлингов, хотя в обычное время он стоил от силы четыре. Но, несмотря на это, изголодавшиеся люди так спешили, что, толкаясь, выхватывали товары из рук торговцев, из-за чего между ними вспыхивало много ссор. Вдобавок ко всем этим бедам всю неделю непрестанно шел ливень, так что наши седла, попоны и подпруги полностью сгнили и истрепались и все наши кони, или почти все, до крови натерли спины. Мы не знали, где подковать коней, потерявших подковы, и укрывали их от дождя нашими геральдическими плащами, за неимением ничего другого. Сами же мы в большинстве своем могли защититься от дождя и холода лишь своими окетонами [706]и доспехами». [707]