Елена Калмыкова - Образы войны в исторических представлениях англичан позднего Средневековья

Он сравнивает их с древними героями: Самсоном, Соломоном, Сципионом — и замечает, что «нравственность, надежда, справедливость, доброта, терпение всегда побеждают» [1052]. Хронисты утверждают, что англичане, веря в зависимость победы только от воли Бога, всегда исповедуются и молятся перед битвой, а после нее — снова возносят благодарственные молитвы [1053]. Желая подчеркнуть природную набожность англичан, Роберт Фабиан сообщает, что церкви, а также церковное имущество не трогали даже бриганды из Великой компании, на действия которой королевские указы не распространялись [1054]. Каждый случай нарушения «нормы» благочестия оговаривается особо. Например, в 1352 г. «англичане штурмом взяли женский монастырь», но Джеффри Ле Бейкер дает объяснение, оправдывающее святотатство: эта обитель была превращена французами в мощную крепость, а следовательно, осквернена врагом еще до появления англичан, которые прежде «много раз щадили это святое место» [1055]. В другой раз причинение вреда шотландским монастырям во время кампании 1385 г., когда англичане дошли до Эдинбурга, сжигая и уничтожая все на своем пути, оправдывалось хронистами принадлежностью шотландцев к схизматикам — сторонникам антипапы Климента VII [1056].

Как уже отмечалось выше, регулярные сообщения о грабежах вражеских земель, убийствах, пожарах и других бедствиях, сопровождавших продвижение английской армии, нисколько не противоречили в изложении хронистов концепции богоугодного поведения. Фиксируя причиняемый врагу ущерб, историки, тем не менее, старались предложить читателю информацию о достойном поведении воинства Христова. Например, рассказывая о кампании 1380 г., когда английские войска отправились на помощь герцогу Бретани, Томас Уолсингем отмечает, что в отличие от бретонских рыцарей англичане очень бережно относились к мирному населению тех территорий, на которых велись военные действия: «И в бою предводители этого войска, в отличие от многих других (которые, будучи командирами, при отступлении опустошали собственную отчизну или, отправляясь в сражения, чинили злодейства местным беднякам), стремились как можно больше заслужить любовь, милость и благоволение всего народа, еще до того как вторглись из-за моря. И, оказавшись во Франции, они, по приглашению французов, [могли] пересекать почти все Французское королевство невредимыми, вплоть до того, что они не потеряли ни единого из своих людей на протяжении всего пути. Однако и в такой радости они вовсе не забыли о Господе» [1057]. Разумеется, это, а также другие подобные противопоставления благочестивого и достойного поведения своих воинов бесчинствам противника следует воспринимать не буквально, а как топос, характерный для любой историографической традиции.

Как и следовало ожидать, венценосные противники англичан не только отказывались повиноваться воле Бога, но и непосредственно негодовали на него, досадуя на того, что Всевышний не помогает им в сражениях. Непосредственно в сговоре с дьяволом монах Томас Бертон обвинил жену Филиппа Валуа, которая вместе с магистром черной магии вызвала бурю на море, желая погубить короля Эдуарда и английское войско. Спросив «духа бури» о судьбе английского короля, она получила ответ, что «тот уже низвергнут». Но радость королевы, которую хронист называет «второй Иезавелью», была преждевременной, поскольку «дух бури» посмеялся над ней, дав двусмысленный ответ: король Эдуард в то время «смиренно лежал распростертым» перед распятием, моля Бога о милосердии, и «Господь не позволил духу бури властвовать над таким смиренным королем. Эта же наихудшая из всех нечестивых женщин приказала убить королевского секретаря клирика Анри де Малатри, который не захотел согласиться, как было описано, с гибелью короля Англии» [1058]. Бог наказал королеву Жанну, послав ей за время правления ее мужа во Франции девять выкидышей, над которыми не были произведены обряды крещения [1059].

Не вдаваясь в пересказ бесконечных примеров, приводимых английскими авторами для доказательства отсутствия благочестия у вражеских государей, остановлюсь на одном показательном анекдоте. Анонимный клирик, написавший в середине XIV в. поэму об английской победе при Невиллс-Кроссе, решил не ограничиться банальным осуждением Дэвида Брюса за всевозможные грехи, пренебрежение верой и презрение Церкви — по утверждению этого автора, шотландский король стал богохульником еще во младенчестве, осквернив экскрементами святую воду в купели во время крещения [1060].

Заинтересованные в таком могущественном союзнике, как папа, короли Франции, по мнению англичан, были готовы пойти на любой подлог, чтобы не терять поддержку Святого престола. В 1378 г. начался «великий раскол» католической Церкви. Карл V, сделав ставку на профранцузски настроенного антипапу Климента VII, не только сам отказался признавать истинного наместника ев. Петра Урбана VI, но и «провозгласил, что ни один человек во Франции не должен подчиняться папе Урбану под страхом смертной казни» [1061]. Таким образом, с точки зрения английских авторов, король Франции по собственной прихоти причислил весь свой народ к еретикам, что навлекло на него новые беды. Я уже упоминала о том, что отправившиеся в 1383 г. воевать со схизматиками англичане получили полное отпущение грехов. По свидетельству Томаса Уолсингема, непосредственно перед боем у города Гравлина епископ Нориджский и Хью Кавли вдохновляли крестоносцев, обещая им Царствие Небесное и статус мучеников в случае смерти. Окрыленные такой перспективой англичане сражались бесстрашно, беспощадно убивая врагов Креста «как собак, как если бы они были евреями или сарацинами» [1062].

Бастард Энрике, несправедливо захвативший испанский престол, тоже не слишком пекся о христианской вере, принимая в свою армию даже не еретиков, а неверных — мусульман и иудеев, которых Уолтер Питербороский уподобляет собакам [1063]. О том, что «на стороне Бастарда было большое число язычников и сарацин, и людей, не верящих в Бога», упоминают и Генрих Найтон, и один из продолжателей хроники «Брут» [1064]. Ричард Графтон и Эдуард Холл обвинили «бастарда», дофина Карла, в том, что он, не веря в «полные богохульства, суеверий и лжи» истории, которые Жанна д'Арк «по наущению дьявола» всем рассказывала, не только отдал приказ французским клирикам записать ее «фантазии», распространяя таким образом учение Сатаны, но и приказал своим подданным подчиняться ей [1065].

Наделяя противника всеми пороками и грехами, английские авторы не ограничиваются топосными указаниями на пренебрежение молитвами и демонстрацию неуважения к святым местам. Тема отсутствия благочестия у врагов Англии получает любопытное раскрытие в контексте частной жизни. О склонности французов к разврату пишут многие историографы.