Натан Эйдельман - «Быть может за хребтом Кавказа»

Настала пора поговорить о полковнике Иване Григорьевиче Бурцове, уже давно появившемся в нашем повествовании, но предположительно, зыбко, «под чужим именем».

Бурцов, декабрист, видный член тайных обществ с самого их основания (между прочим, принял в тайный союз Пущина и некоторых других известных заговорщиков).

Позже Бурцов разошелся с Пестелем и другими наиболее решительными декабристами, исповедуя сравнительно умеренные средства борьбы, но в 1826 г. все же был взят под арест и отправлен в крепость: за «давние грехи»; за то, что не донес…

Поскольку вина Бурцова все же была меньше, чем у других, а способные офицеры необходимы, ему в конце концов сохраняют дворянство, чин и в 1827-м отправляют прямо на Кавказ «с учреждением строгого секретного надзора».

Против персов и турок Бурцов действовал столь блестяще, что Паскевич, ревнуя и завидуя, не мог умолчать о его заслугах и докладывал царю: «Полковник Бурцов был употреблен в самых важных местах и исполнял все поручения с отличным рвением, распорядительностью и примерной храбростью» [ИРГ, арх. Вейденбаума]. Вскоре его наградили Георгием IV степени, дали чин генерал-майора. «Я подозреваю, — вспоминал декабрист Басаргин, — что [Бурцова] тяготила мысль об участи товарищей, из коих многие были его друзьями и им приняты в Общество. Эта мысль заставляла его, вероятно, бросаться в опасности с намерением погибнуть или отличиться так, чтобы иметь право на особенное внимание государя, и тогда просить о сосланных товарищах своих» [Басаргин, с. 66].

Бурцов был известен в армии не только военными способностями, но и как эрудит, статистик, экономист. Сохранились бумаги и проекты по некоторым проблемам закавказского устройства, которые он разрабатывал для главнокомандующего. И, конечно, не случайно Паскевич предложил именно Бурцову и Жуковскому оценить грибоедовский проект: оба разбираются в предмете…

Бурцов написал свое мнение осенью 1828 г., за несколько месяцев до гибели Грибоедова. И своей собственной.

19 июля 1829 г. в сражении с турками 35-летний генерал был смертельно ранен. Похоронен он в соборе города Гори.

В пушкинском «Путешествии в Арзрум» находим: «Получено было печальное известие, что генерал Бурцов был убит под Байбуртом. Жаль было храброго Бурцова…»

Более тридцати лет назад отзыв Бурцова на грибоедовский проект («Мнение об учреждении Российской Закавказской компании») был обнаружен среди бумаг Паскевича [ЦГИА, ф. 1018, оп. 3, № 233]. Текст был атрибутирован, изучен А. Иоселиани, И. К. Ениколоповым, В. Б. Макаровым и другими исследователями (см. [Ениколопов, с. 128–129; Макаров, с. 59–61; Попова, с. 118–119] и др.).

Первые комментаторы бурцовской рецензии в духе господствовавших в 1950-х годах воззрений стремились всячески «завысить» прогрибоедовские, декабристские мотивы текста; возражения же Грибоедову толковались как конспиративная осторожность (см. [Ениколопов, с. V–VI]). Позднейший исследователь, однако, справедливо констатирует «отрицательное отношение» Бурцова к проекту Грибоедова — Завилейского, но, к сожалению, не уточняет, в чем же суть возражений; ограничивается довольно общими формулировками, что «критика несет на себе печать декабристской идеологии» (см. [Макаров, с. 60–61]).

Меж тем спор, в котором участвуют великий писатель, видный декабрист и неглупый генерал, достаточно интересен и важен, чтобы снова обратиться к бурцовскому тексту.

«Бесспорно, — пишет Бурцов, — что закавказские страны, щедро одаренные природою […] представят обширные выгоды для России, если явятся люди, способные раскрыть сии дары, и если они приложат к тому достаточные капиталы.

Компания, устроенная на обдуманных правилах и составленная из одних русских акционеров, принесет великую пользу государству: она не допустит в сем краю применения капиталов чужеземных и тем всю прибыль, ожидаемую от возрастания капиталов, сюда внесенных, обратив в недра нашего отечества, послужит и обогащению оного. Эту мысль почитаю я самою важнейшею и, так сказать, основною для составления компании и для всех ее действий…»

Прервем цитирование. Бурцов, очевидно, принимает точку зрения Грибоедова и его соавтора Завилейского; идея компании одобрена… Но затем полковник осторожно начинает против некоторых вещей возражать; неторопливо, основательно разбирая возможности развития разных отраслей, он просит не забывать о «препятствии климата неодолимом и губительном», а также «довольствоваться сколько возможно в краю необходимыми людьми и способами с применением только неизвестных здесь искусств, учреждать заводы простые и служащие к первой отделке грубых веществ, но отнюдь не вдаваться в многосложные мануфактуры, доколе просвещение не озарит сей страны яркими лучами и стечение способных людей не сделается весьма приметным».

Бурцов, очевидно, не одобряет идеи доставки крепостных работников из России: советует «довольствоваться» минимальным.

Когда же речь заходит о монополии, которую просят для компании Грибоедов и Завилейский, декабрист отвечает: «Относительно испрашиваемой компанией общей привилегии на все отрасли промышленности я нахожу, что оная, сковывая на полвека все успехи ума и деятельности здешних необразованных народов, могла бы им показаться весьма обременительною, и переход от главных правителей компании к частным лицам, не всегда благонамеренным, мог бы соделаться поводом к неправильному стеснению; почему и полагаю удобнейшим оставить внутренней торговле и промышленности всю настоящую полную свободу, но в то же время оградить права и выгоды компании пределом торга внешнего, под коим разумею я и торг с Россиею».

Из рассуждений Бурцова, несколько тяжеловесных по слогу, хорошо видно, что полковник против монополии: закавказские народы были бы ею недовольны, тяготились ограничениями собственной торговли и предпринимательства. Рецензент предлагает Грибоедову и Завилейскому сузить размах, учредить компанию не столь уж всемогущую…

В общем, Бурцов куда более мягок и сдержан по отношению к Грибоедову, нежели тот, «тыняновский» Бурцов, который в «Смерти Вазир-Мухтара» произносит слова генерала Жуковского. Но все же в одном из самых главных вопросов Жуковский и Бурцов согласны: пусть будет в Закавказье свобода ремесел и торговли; компания с правами Ост-Индской, «государство в государстве», отвергнута.

Сегодня, в конце XX столетия, размышляя над грандиозными грибоедовскими планами, мы стремимся понять: была ли историческая правота за Грибоедовым и Завилейским, или их оппоненты имели свой резон? Зная мнение Бурцова, а не одного Жуковского, конечно, не станем ограничиваться «ярлыками»: раз декабрист критикует, значит, он прав — и наоборот.