Сильвен Гугенхейм - Империи Средневековья. От Каролингов до Чингизидов

Перед историками встает вопрос, каким образом следует охарактеризовать то безымянное территориальное объединение, которое долгие годы играло ведущую роль в Западной Европе и, как мы увидим дальше, представляло собой нечто большее, чем временный союз автономных княжеств. Длинная дискуссия, развернувшаяся вокруг терминов «Анжуйская империя» и «империя Плантагенетов» [332] Оба термина акцентируют внимание на ключевом факторе этого территориального образования — династическом аспекте. , до сих пор не окончена [333] Об этой дискуссии см.: Martin Aurell, L’Empire des Plantagenêt, 1154–1224, Paris, Perrin, 2003, pp. 9–12. . В 1970–1980 гг. критике подверглись английские историки, которые с конца XIX в. под очевидным влиянием колониального контекста использовали эти словосочетания, чтобы возвеличивать славное английское прошлое. Исследователи нового поколения указали на анахроничность подобных формулировок и выразили сомнение в том, что совокупность разрозненных территорий можно с полным основанием именовать империей. Подчеркивая отсутствие административной централизации, колонизационных процессов или желания установить гегемонию над подвластными народами, они предлагали другие термины для описания владения Плантагенетов: например, «доминионы» (Дж. Холт, Дж. Ле Патурель), «федерация» (У. Уоррен) и «пространство» (Р.-А. Ботье) [334] James Clarke Holt, «The End of the Anglo-Norman Realm», Proceeding of the British Academy, 61, 1975, pp. 223–265, rééd. Magna Carta and Medieval Government, Londres, Hambledon Press, 1985, ici p. 40; John Le Patourel, «The Plantagenet Dominion», History, 50, janvier 1965, pp. 289–308, rééd. dans Feudal Empire, Norman and Plantagenet, Londres, Hambledon Press, 1984, chap. VIII; Wilfrid L. Warren, Henry II, Londres, Eyre Methuen, 1973, p. 561; Robert-Henri Bautier, «„Empire Plantagenêt“ ou „Espace Plantagenêt“? Y eut-il une civilisation du monde Plantagenêt?», Cahiers de civilisation médiévale [ensuite CCM], 29, 1986, pp. 139–147. . Тем не менее Джон Гиллингем не побоялся в 1984 г. вновь ввести в употребление слово «империя». Его примеру последовали Мартен Орель и Фанни Мадлин, расширяя исходное значение термина [335] John Gillingham, The Angevin Empire, Londres, Arnold, 1984, p. 3; M. Aurell, L’Empire des Plantagenêt, 1154–1224, op. cit.; Fanny Madeline, Les Plantagenêts et leur empire. Construire un territoire politique, Rennes, PUR, 2014. . Спор между сторонниками более строгого и более широкого и гибкого определения пока далек от завершения. Историографические баталии так и не привели к консенсусу, однако они способствовали накоплению знаний об империи Плантагенетов, что стало возможным благодаря обращению к поистине исключительному корпусу источников, появившемуся благодаря стремлению правителей зафиксировать в письменном виде и увековечить принятые решения. Он также был результатом развития административного аппарата и плодом интеллектуальной жизни, кипевшей при дворе и в связанных с ним монастырях, которые стимулировали создание исторических, художественных и морально-политических текстов.

Вопрос об истоках империи Плантагенетов не может ограничиваться изучением политики и чаяний Генриха II. Его деятельность вписывается в завоевательную динамику, характеризующую правление его предшественников из Анжу и Нормандии.

Сен-Мексанская хроника рассказывает об экспансионистских потугах представителей Анжуйского дома, которые со времен Фулька III Нерра (ум. 1040) расширяли свои территории за счет Пуату и графства Блуа. Земли Сомюра были аннексированы в 1025 г., Турень — в 1044 г. С тех пор графство Анжу заняло важное место среди феодальных государств севера Франции, что провоцировало недоверие соседей и короля. Владения графов разрастались также за счет продуманной матримониальной политики: первый брак Фулька V (ум. 1143) позволил ему соединить Мэн и Анжу (1109), а второй — с дочерью короля Иерусалимского Балдуина II — принес королевский титул (1131). Таким образом, получив владения своего отца, Жоффруа встал во главе влиятельного рода.

В Нормандии Вильгельм Бастард в 1051–1052 гг. обуздал мятежную аристократию своего герцогства, в том числе благодаря тому, что при поддержке французского короля Генриха I разгромил коалицию нормандских баронов и виконтов при Валь-эс-Дюн в 1047 г. На южных рубежах его также ждали военные успехи: он присоединил земли Донфрона и Пассе. Вскоре победы Вильгельма пробудили давнюю вражду со стороны Анжуйского дома и стали причиной двух совместных походов графа Анжуйского Жоффруа Мартела и французского короля Генриха I против нормандцев. Тем не менее война лишь закалила нормандского герцога. Он стал достаточно могущественным, чтобы заинтересоваться другими регионами — выбор пал на Англию. Возможность представилась, когда король Эдуард Исповедник скончался, не оставив наследника. Победа при Гастингсе (28–29 сентября 1066 г.) позволила нормандцам надолго утвердиться по ту сторону Ла-Манша. Вильгельм распределил конфискованные у англосаксонской аристократии земли между своими вассалами, соединив таким образом судьбы Англии и Нормандии. Это положило начало активному взаимовлиянию в области управления, языка, религии и культуры.

После губительного разделения королевства между Робертом Куртгёзом (ум. 1106) и Вильгельмом Рыжим (ум. 1100) земли, покоренные Вильгельмом Завоевателем, в конце концов оказались в руках Генриха I Боклерка (ум. 1135), сыгравшего важнейшую роль в их объединении в одно территориальное целое, которое с этих пор можно называть «англо-нормандским королевством» [336] По этому вопросу в историографии также идут дискуссии. Вопреки классической идее о единстве (Charles Warren Hollister, «Normandy, France and the Anglo-norman regnum», Speculum, 51, 1976, pp. 202–242, или John Le Patourel, The Norman Empire, Oxford, Clarendon Press, 1976), недавно возникло направление, подчеркивающее различия между составными частями: David Bates, «Normandy and England after 1066», English Historical Review, 104, 1989, pp. 851–876; Judith Green, «Unity and Disunity in the Anglo-norman State», Historical Research, 63, 1989, pp. 115–134; David Crouch, «Normans and Anglo-Normans: a Divided Aristocracy?», dans David Bates et Anne Curry (éd.), England and Normandy in the Middle Ages, Londres, Rio Grande, The Hambledon Press, 1994, pp. 51–67. . В его правление наметилось сближение с Анжу: Генрих I женил своего сына Вильгельма Аделина на одной из дочерей Фулька V, а после гибели последнего во время крушения Белого корабля [337] Blanche Nef. — Прим. пер. выдал дочь Матильду, вдову императора Генриха V (ум. 1125), за Жоффруа Красивого. Этот брачный союз объединил англо-нормандское королевство с Анжуйским графством. Однако политическая обстановка не благоприятствовала совместному правлению супругов. Лишь после долгой гражданской войны Матильды со Стефаном Блуаским в Англии и Жоффруа с мятежной знатью в Нормандии их наследственные территории окончательно слились воедино. Лишив наследства своего брата Жоффруа [338] В условиях гражданской войны Жоффруа Красивый уступил все свои владения Генриху с условием, что Анжу в дальнейшем перейдет его брату Жоффруа, чего так никогда и не произошло. Guillaume de Neubourg, Historia Rerum Anglicarum, dans Chronicle of the Reigns of Stephen, Henry II and Richard I, vol. I, éd. R. Howlett, Londres, 1884, pp. 112–114. , после кончины отца Генрих II стал графом Анжуйским (1151), а после смерти Стефана принял английскую корону (19 декабря 1154 г.).