Юрий Чайковский - Мысы Ледовитого напоминают

Документы ВСЭ достаточно хорошо обследованы, и серьезных общих сведений о финансировании ВСЭ никем не обнаружено [371]. Поэтому строгие оценки можно дать только путем утомительного анализа массива более частных документов, а это требует долгой работы целого коллектива.

И всё же некоторые оценки сделать можно уже теперь. Хотя сведения о ценах на продовольствие разрозненны и противоречивы, но известно, что уцелевшим спутникам Беринга их командир Ваксель просил выдать по тридцать с чем-то рублей компенсации каждому за недополученные ими за 9 месяцев продукты питания. Это значит, что в камчатских отрядах одно лишь питание простого участника стоило около 40 р. в год, то есть около 11 коп. в день [372]. В Якутске оно обходилось в 2 коп. в день [Покровский, 1941, с. 233], но основная масса едоков была не там, а близ моря и (отчасти) в море, так что оценка 7 коп. в день (25 р. 50 к. в год) на человека не будет завышенной. Это даст 255 тыс. руб. за 10 лет питания основного состава (без офицеров), то есть около 600 тыс. руб. на одно лишь питание всех участников. Если добавить плату за труд (оценить ее не берусь), то вывод Писарева выглядит грубой оценкой снизу, и мы имеем более 25 % годового бюджета.

Писарев, ссыльный, исходил из того, что видел или мог разузнать в Якутске и Охотске, а отчасти в Иркутске, где сам не был. Он, например, ничего не знал про Двинско-Обский отряд (который снабжался через Архангельский порт — см. [Огородников, с. 105–107]), а там, среди прочего, пришлось сменить за негодностью не только командиров кораблей, но и сами корабли. А именно, поморские кочи были там заменены на более дорогие военные боты, более узкие, а потому ходкие. Основная же причина замены — неспособность коча к лавированию [Соколов, 1851, с. 260] [373].

Необходимость замены древних кочей и лодий на современные суда ясно видел еще Петр I, но замена требовала больших затрат, а он, как обычно, ограничился рядом запретов. Это повело к упадку северного гражданского флота, но не к появлению флота нового. Наоборот, для западного отряда ДКО корабли были построены средствами Адмиралтейства (видимо, изъятыми у флота военного, но вопрос требует изучения).

5) О транспорте экспедиции и тяготах населения

Свен Ваксель, последний начальник ВСЭ, дал такие оценки: в ней было занято более 1 тыс. постоянных участников (половина — солдаты сибирских полков), и более 2 тыс. временно привлеченных — местные жители (коренные и русские) и ссыльные [Ваксель, с. 22]. Теперь мы знаем, что людей привлечено было гораздо больше: на один только участок с перевалкой было согнано полторы тыс. ссыльных [ВКЭ-2, с. 815]. Вероятно, Ваксель имел в виду число одновременно привлеченных, тогда как за 10 лет общее их число явно превысило 10 тыс. человек.

Одна поездка Челюскина к мысу потребовала 15 нарт и 150 собак (хотя до мыса он дошел с одной упряжкой), из них всего одна собачья упряжка (та, что плыла на «Якуцке») была куплена [Миддендорф, с. 74, 75]. Остальные отняты.

Кое-где действия администрации приводили к полному истреблению населения. Первым это отметил Писарев еще до прибытия отрядов ВСЭ в Сибирь:

«комиссары и сборщики с ясашных людей берут взятки и чинят обиды и разоренья, тако ж и воеводы и головы берут немалыя взятки, отчего несут тамошние жители обиду и разорение, и у многих брали жен и детей в холопы, и ни в котором городе, как в Якутску, что в 2 года тысяч по 15 и больше воеводы наживают [374]». И, в другом докладе: «ежели те их, сборщиков, лихоимственныя взятки пресечены не будут, то все ясашные люди со временем переведутся, как и в других сибирских городах (при других зимовьях — Ю. Ч.) перевелись» [Филиппов, 1911, с. 564].

Власть как бы вняла этим и подобным призывам: появился

«Высочайше утвержденный доклад Сената против разорения ясашных камчатских инородцев сборщиками и управителями и о назначении Григория Писарева в Охотск командиром» (Журн. Кабинета, 9 мая 1733 г. // СИРИО, т. 106, с. 207).

К сожалению, внимательное чтение доклада и ему подобных [ВКЭ-1, док-ты 118, 119, 153; ВКЭ-2, с. 269] показывает, что реальных результатов было всего три: 1) ссыльный Писарев, прежде отстраненный от командования за неспособность организовать строительство, возвращен в Охотск командиром; 2) якутский воевода Фадей Жадовский, грабивший особо жестоко, лишен должности и вызван в Петербург [375]; 3) приказано казнить (как, не оговорено) трех зачинщиков бунта на Камчатке, хотя признано, что и сам бунт был следствием «несносных обид камисарских», и что «бить челом им в такой дальности некому, и может быть что и не знают» [ВКЭ 1, с. 431, 435] [376]. Притом в Решении Сената никаких имён провинившихся чиновников нет, хотя у Писарева они есть. Вместо этого приказано разыскать и пытать неких безымянных «камисаров».

Последовал Высочайший Указ того же содержания. Его было предписано вывесить во всех острогах и зимовьях, вручить старшинам племён и зачитывать всем, кто сдает ясак, на их языке [Явловский, 2002, с. 114–115]. Более никто, по всей видимости, наказан не был, и практика осталась прежней. (Словом, похоже на извечную российскую практику.)

Ограбление продолжалось в тех же формах и размерах. В 1741 году об этом независимо сообщали в Петербург с Камчатки Беринг (сам в этом не безгрешный) и его натуралист Георг Стеллер — так пишет архивист Наталья Охотина-Линд [Under Vitus, 2003]. Так что экспедиционные налоги на население (транспортный, строительный и продовольственный) легли на плечи жителей, уже вконец обобранных. Поэтому прекращение ВСЭ по причине голода, на первый взгляд странное (ведь едоки ее остались на месте), на самом деле имело смысл: экспедиция теряла право требовать от населения исполнения повинностей.

Хотя инструкции для экспедиции «написаны в духе кротости и человеколюбия» [377], не следует на сей счет обольщаться: архивы полны сведений о сборе недоимки ее отрядами. То есть, они выколачивали из уже разоренных ими же бедняков то, чего не сумели местные сборщики ясака и подушного налога вкупе с войсками (напомню: местная власть отвечала за будущие платежи и потому стремилась сохранить население, а отряды экспедиции — нет). Вот зачем корабли ВСЭ имели гораздо больше солдат, чем матросов. Солдат использовали и как матросов, гребцов и бурлаков; главной же их задачей именовались охрана припасов и «понуждение к работе» [ВКЭ-1, с. 564].)

Платили далеко не всем и не за всё. Например, платить арестантам полагалось, но известно, что одному отряду арестантов Шпанберг за трехмесячную работу не заплатил ничего, так как из Иркутска «денежное жалованье им не дано» (дано лишь хлебное), хотя они «имеют за собою разные мастерства» [ВКЭ-1, с. 455]. Нет никаких сведений о платах за смерть тех, кто был согнан на работы.

Лейтенант Василий Ларионов, прибыв в экспедицию позже других, ужасался: в Якутске уже 5 лет содержатся 330 крестьян, они «много лет от домов своих отлучны и оттого приходят в конечную погибель», платы не получая никакой; даже «кормовые деньги» для них Ларионов выбивает с большим опозданием.