Ричард Эванс - Третий Рейх. Дни Триумфа. 1933-1939

Религия не обязательно подразумевает отрицание демократии, рациональности и терпимости; некоторые историки отмечают, что и у лейбористского движения есть свои лозунги, свои ритуалы, свои догмы и своя эсхатология, хотя ничего из этого не помешало им принять демократию, рациональность и терпимость. И в конце концов, догматизм, вера в великого вождя, нетерпимость и надежда на избавление от зла свойственны не только религиозному образу мыслей и поведения. Нацисты действительно нередко использовали квазирелигиозные символы и ритуалы, но это был вопрос стиля, а не самой сути их доктрин. «Узурпация Гитлером религиозных функций, — отмечает один историк, — это на самом деле ненависть, свойственная и христианской традиции: ненависть к изменникам» [628] Blackbum, Education, 87. . На самом деле стержнем нацистских убеждений, как Гитлер заявил в своей речи в сентябре 1938 года, является вера в науку, нацистские представления о ней. Наука требовала продвижения интересов не

Бога, а человеческой расы, прежде всего немецкой расы, и ее будущего в мире, где неизбежно правят законы дарвиновской борьбы между расами и между индивидами. Это был единственный критерий морали, преобладающий над принципами любви и сострадания, которые всегда были таким важным элементом верований основных мировых религий [629] Detlev J. K. Peukert, «The Genesis of the «Final Solution» from the Spirit of Science», in Thomas Childers and Jane Caplan (eds.), Reevaluating the Third Reich (New York, 1993), 234-52. . Представление о нацизме как о политической религии является не только чисто описательным, но и слишком огульным, чтобы иметь большой смысл; оно очень мало нам говорит о том, как работает нацизм и как его воспринимали различные общественные группы в Германии. То, что Третьему рейху не удалось найти замену христианству, и вообще бесполезность предпринимаемых им попыток были наиболее очевидны в политике, касающейся немецкой молодежи — будущего страны.

«Портрет Адольфа Гитлера висит почти в каждом классе. На лестнице радом с мемориальной доской почетное место занимает особо ценный портрет фюрера, полученный из фонда Нёлтинга. Учителя и ученики в начале и конце урока отдают друг другу германское приветствие. По радио в актовом зале ученики слушают политические речи».

Так сообщал директор государственной школы в Висмаре в конце 1933—1934 учебного года, когда говорил о «превращении в национал-социалистическое государство, о котором так мечтали» [630] «Aus dem Jahresbericht des Direktors der Grossen Stadtschule (Gymnasium und Oberrealschule) zu Wismar über das Schuljahr 1933/34», no. 105 in Joachim S. Hohmann and Hermann Langer (eds.), «Stolz, ein De tscher z sein...» Nationales Selbstverstandnis in Schulaufsatzen 1914 — 1945 (Frankfurt am Main, 1995), 208. . Он отметил, что этот процесс значительно облегчает членство учителей в Национал-социалистическом союзе учителей, а учеников — в Гитлерюгенде. Также его толкали вперед многочисленные новые правила и директивы, устанавливаемые правительством в Берлине или государственными органами в других частях Германии. Уже 30 июля 1933 года главный декрет установил «Правила для учебников истории», согласно которым уроки истории теперь должны строиться вокруг «понятия героизма в его германской форме, связанной с идеей лидерства». Вскоре

учащимся стали задавать сочинения на такие темы, как «Гитлер, приводящий нацию к единству», «Националистическая революция как начало новой эры», «Фильм «Гитлерюге Квекс» как произведение искусства» и «Я немец (а это слово означает гордость и долг)». У одного школьника, когда он в 1934 году писал сочинение «Адольф Гитлер в детстве», разыгралась фантазия:

«Когда Адольф Гитлер был мальчиком, он не любил сидеть дома. Он любил драться на улице с другими мальчиками. Почему он сегодня так долго был на улице? Его мама беспокойно перешла от плиты к столу, покачала головой, посмотрела на часы и подумала самое худшее о том, что мог снова натворить Адольф. За несколько часов до этого она видела из окна, как он ушел вместе с дюжиной других мальчиков, каждый из которых был почти на голову выше маленького Адольфа, и при случае они могли задать ему настоящую трепку.

Затем распахнулась дверь, и ее Адольф влетел в дом, на голове у него были шишки, а на лице были царапины, но глаза горели, он прокричал: «Мама, мальчики сделали меня сегодня своим командиром» [631] Там же, 226, no. 118: «Adolf Hitler als Knabe: Aus dem Schreibheft von A. Sch., Weingarten, o.J.». .

Другой ребенок, ученик начальной школы, когда ему задали вопрос: «Были ли наши германские предки варварами?», тут же понял, как провести параллель с недавним прошлым. «Предположение, что наши предки были варварами, — писал он, — это такая же ложь, как то, что Германия одна виновата в развязывании Первой мировой войны. Было доказано, что у германских племен был очень высокий уровень культурного развития, даже в каменном веке» [632] Там же, 257, no. 142: «Waren unsere germanischen Vorfahren Barbaren? Aufsatz des Schulers M. K., Volksschule Tiefensee, 22. September 1937». . Нацистский культ смерти тоже нашел свое выражение на уроках, детей просили написать про Хорста Бесселя и других мучеников за нацизм. «Мы также не должны забывать тех, кто погиб за наше движение, — написал в 1938 году четырнадцатилетний ребенок и добавил: Думая об этом, мы также должны размышлять и о нашей собственной смерти» [633] Там же, 276-7, no. 156: «Totengedenken. Aufsatzentwurf des 14jahrigen Schulers M. K., Volksschule Tiefensee, vom November 1938». .

Часто, задавая детям сочинения, учителя требовали, чтобы они отрыгнули антисемитскую желчь, которую в них заливал режим. Эрна, ученица начальной школы, послала свое эссе в газету «Штюрмер» Штрейхера, радостно объявив, что является ее читательницей. Выбрав тему «Евреи — это наше несчастье», она написала: «К сожалению, до сих пор говорят: «Евреи — это тоже создания божьи, поэтому их тоже нужно уважать». Но мы говорим: «Паразиты — это тоже животные, но несмотря на это, мы их уничтожаем». Иногда, в особенности в рабочих районах, дети принимали другую точку зрения. Например, в 1935 году: «На уроке, посвященном тем, кто погиб за родину на войне, учитель сказал, что погибло также много евреев. Тотчас один юный нацист воскликнул: “Они умерли от страха! У евреев нет немецкой родины!”, в ответ на это другой ученик сказал: “Если Германия — это не их родина, и несмотря на это, они умерли за нее, то это даже больше, чем героизм”.» [634] Behnken (ed.), Deutschland-Berichte, II (1935), 203. .

Однако в студенческом эссе, написанном в 1938 году, отразились годы идеологического воспитания молодых людей. «Евреи, — говорилось в нем, — не представляют собой самостоятельной расы, это ветвь азиатской и восточной расы с примесью негроидной». Евреи, говорилось в нем далее, при Веймарской республике занимали 60 % всех государственных постов (хотя на самом деле это количество было в разы меньше), театр также полностью принадлежал евреям (что тоже было очень грубым преувеличением). Несмотря на это, «вы никогда не увидите еврея за работой, потому что они только и делают, что вытягивают тяжким трудом заработанные деньги из кармана своих товарищей, не являющихся евреями». Он сделал вывод, что евреи «вели немецкий народ в пропасть. Теперь это время прошло» [635] Hohmann and Langer (eds.), «Stolz», 270-71, no. 153: «Die Judenfrage ist eine Rassenfrage. Aufsatzentwurf von M. K., Schuler der 8. Klasse an der Volksschule in Tiefensee, Kreis Eilenburg, 1938»; другие примеры школьных заданий этого периода см. в Dieter Rossmeissl, «Ganz Deutschland wird zum Führer halten...» Zur politischen Erziehung in den Schulen des Dritten Reiches (Frankfurt am Main, 1985), 110-66. .