Владимир Владимиров - Джемс Кук

Благодарность высоким покровителям обуревала Кука: он давал гаваням, бухтам и островам имена лордов Адмиралтейства и ученых Кембриджа. Гавань на Маликоло и одни из островов приобрели громкое имя графа Сэндвича. Этому имени Кук был обязан многим. Не в последний раз приходилось ему называть им вновь открываемую землю и причуднице-судьбе захотелось роковым узлом связать фамилию знатного аристократа с жизнью и смертью сына йоркширского батрака.

Не в пример другим европейцам, Кук не был злопамятлив, прощая островитянам их враждебные выступления. Он не мстил. Даже когда на одном из островов туземцы ранили его в шею, а профессора Форстера — в ногу, он предпочел просто оставить остров. Правда, в большинстве случаев виновниками столкновений были англичане. Не связанный официальным положением Георг Форстер не боится откровенно заявить: «Пусть читатель заметит, что эти индейцы имели большое основание жаловаться на беззаконие и несправедливость наших людей и были вооружены чувством мести и злобой». Удача открытий затмила все остальное. Несмотря на ежеминутно грозившую гибель, Кук упорно лавировал между рифами, умышленно не выводя корабля из архипелага. Несколько ночей подряд он не уходил спать, руководя опаснейшим из плаваний. Остров Танна дал богатый материал для наблюдения вулканической деятельности. Гора извергала огонь, лаву, пепел и камни. Температура почвы и воды поднималась выше двухсот градусов. Серебряная монета, брошенная в кипящий источник, становилась блестящей, как новая. Форстеры лазили на вулкан, собирали растения и слова туземцев. Знакомство с жителями Танны началось не совсем обычно. Островитяне сразу стали выказывать все признаки недоброжелательства: поворачивались спиной к подъезжавшим на шлюпках чужеземцам и били себя по заду пятками, что служило традиционным вызовом к бою. На этот раз Кук поступил чрезвычайно остроумно. Приказав сперва дать холостой залп всеми орудиями, разогнавший толпу, он провел по земле черту и дал понять туземцам, что запрещает ее переходить. Эта своеобразная демаркационная линия позволила англичанам сойти на берег и постепенно завязать мирную торговлю. Удачное изобретение капитана пошло в ход, и лейтенанты начали успешно оперировать магической чертой, когда требовалось предупредить агрессивность туземцев. Но островитяне перехитрили европейцев: один из лейтенантов требовал у туземца кокосовых орехов, от чего тот упорно отказывался. Офицер прибегнул к черте и строго потребовал обмена. Тогда туземец уселся на землю и обведя черту вокруг себя, показал, что за нее переступать запрещается. Сконфуженному европейцу пришлось уступить.

Когда Кук покинул, наконец, архипелаг Новых Гебрид и шел прямо к Новой Зеландии, он совершенно неожиданно увидел новую землю. Вид ее напомнил ему угрюмые берега Шотландии, и он дал ей древнее имя северной Англии — Каледония. Громада голого горного кряжа тянулась вдоль страны. Став на якорь, экспедиция начала готовиться к наблюдению солнечного затмения. Кук руководил установкой обсерватории. Туземцы оказались приветливыми и гостеприимными, но время года было неблагоприятно для Обмена, и туземцы неохотно отдавали плоды. Кук снова заболел, отравившись рыбой. Рыбный яд атрофировал осязание и вызвал лихорадку. К счастью, болезнь быстро прошла, волнение оказалось напрасный. Астрономические наблюдения дали прекрасные результаты. Когда же Кук повел корабль вдоль берега, чтобы подробнее изучить страну, множество островков поймало «Решимость» в путанный лабиринт опасных рифов, и капитану снова пришлось напрячь все силы, отказаться от сна, чтобы благополучно вывести корабль. Желание двоилось: хотелось как можно лучше исследовать берег Новой Каледонии, так неожиданно обогатившей предполагаемый научный запас, и в то же время надо было торопиться на Новую Зеландию для пополнения запасов и завершения поставленной задачи наступавшим летом. Как всегда в таких случаях, Кук обращался к общему мнению и большинством голосов решал свои сомнения. Офицеры высказались за немедленное отправление к Новой Зеландии. В душе Куку жалко было оставить неизвестный берег, не побывав в глубине страны, не изучив быта новых племен. Но благоразумие внушало внять совету большинства, да и главная цель экспедиции все еще мучила незавершонностью: огромное пространство океана до Южного мыса Америки и от него до мыса Доброй Надежды оставалось неисследованным. Тайна Южного Материка продолжала занимать воображение, и если северные оконечности этой земли и впрямь не подходят к средним широтам, то надо в этом убедиться и раз навсегда покончить с фантастической сказкой и неточностью карты. «Решимость» вышла из опасного лабиринта и взяла курс на юго-восток.

Около месяца чинились и грузили продовольствие в гавани пролива королевы Шарлотты. По сбивчивым показаниям новозеландцев узнали, что какой-то корабль, похожий на «Предприятие», приходил в декабре прошлого года и будто бы погиб, разбившись о скалы. Трудно было установить правдивость этих рассказов. Бутылка, закапанная Куком, исчезла, но ее могли взять и сами туземцы. Сходил ли капитан Фюрно на берег Новой Зеландии, погиб ли его корабль или благополучно ушел в Англию и не было ли это вообще какое-нибудь другое судно? Как найти правду в путанных и скупых словах островитян? Кук был встревожен, хотелось не верить в гибель товарищей. Впереди намечался последний этап путешествия. Все люди на корабле были здоровы. Неужели несчастная судьба «Предприятия» омрачит радость успеха? Кук старался отогнать эти мысли и внушить всем, что он первый не верит росказням туземцев, что скоро, придя к мысу Доброй Надежды, они наверное узнают, что «Предприятие» благополучно ушло в Англию, — Фюрно слишком опытный капитан; но все это было только для окружающих, для матросов. Внешне спокойный Кук вовсе не был уверен в благополучии «Предприятия».

Дальнейший путь всем казался только завершением путешествия. Утомление и нетерпеливое ожидание сперва берегов Южной Америки, а затем мыса Доброй Надежды, хотя и Далеко отстоящего от родины, но неизменно возвещающего поворот к Англии, а главное встречу с другими кораблями, везущими последние известия. Приятные или грустные будут они, все равно они снова вернут к настоящей жизни и придадут сил пройти остаток пути. Всем мерещился гостеприимный дом Брандта, сберегавший письма от родных и друзей. Увидать европейца, услышать родную речь казалось уже верхом счастия.

Вот почему, когда после сорокадневного плавания с «Решимости» увидали угрюмый, гранитный берег Огненной Земли, горы, покрытые снегом, обрадовались им больше, чем цветущей приветливости Таити, а краснокожие, молчаливые, зашитые в тюленьи кожи, грязные и скверно пахнущие туземцы — милее всяких жизнерадостных островитян. Остановка у Огненной Земли совпала с праздником рождества, и радость близкого возвращения, близкого только потому, что следующий переход был к мысу Доброй Надежды, вылилась в буйное пьянство, уничтожившее остатки водки и вина. Охота на уток и сорокапудовых сивачей утолила аппетиты. Решение Кука итти в пролив Лемера (между Землей Штатов и Огненной Землей) для поисков «Предприятия» было встречено сочувственно. Мысль о возможности найти товарищей только прибавляла сил.