Петр Панкратов - Добрые люди. Хроника расказачивания

В шеренгах с первоклассниками и второклассниками стояли красивые девушки и парни восемнадцати — двадцати лет, те самые переростки, что пришли в школу в 1921 году, а дошли до десятого класса в 1929 году.

Михаил Иванович со своей бригадой поехали собирать желуди. На обратном пути заехали на Степной Бугор, разметили план их посадки. Поставили вешки для пяти рядов.

Дома настроили двухлемешный (двухкорпусной) плуг. Перед каждым корпусом поставили черёсла [47] Чересло — нож лемеха. ( Прим. ред .) . Между корпусами поставили конусообразный бункер, который оканчивался отверстием в дне равным по размерам одному жёлудю. Открывала и закрывала это отверстие массивная пластинка с пружиной, прикреплённой одним концом к пластинке, а другим к стенке конуса. Второй конец пластинки был прикреплён к рычагу, выведенному наружу и касающемуся другим концом спицы бороздного колеса. Поставив лошадей в ряд, проверив ещё раз крепления своего приспособления, Михаил Иванович, сняв шапку, перекрестился и сказал:

— Господи, благослови! Трогай, Семён. Но, пошли! Пройдя один ряд, примерно с версту, они развернулись и повели борозду в свал [48] В свал — способ пахоты, когда участок пашут с середины. ( Прим. ред .) к первой борозде. Дойдя до начала борозды, они развернулись и стали пахать в три прохода двухкорпусного плуга. Две последние борозды были без посева жёлудей.

— Михаил Иванович, где учились сеять жёлуди?

— Первый раз в жизни занимаюсь этим делом, Георгий Петрович, — ответил Михаил Иванович.

— А мне показалось, что Вы всю жизнь тем и занимались, что сеяли жёлуди.

— У нас один брат как-то раз блоху подковал.

— Да. Это так, — сказал директор.

Жёлуди сеяли пять дней.

Можно было бы отдохнуть Михаилу Ивановичу, но не таким он был, он не мог сидеть без дела. Когда Совет сообщил ему, что округ даёт денег на строительство моста через Хопёр, вернее может дать денег на строительство моста, если их освоим, так как Усть-Бузулукская станица сначала просила денег на мост, а теперь отказывается от них, Михаил Иванович немедленно взялся за это дело.

Заключив договор с советом на строительство моста за восемьдесят четыре с половиной тысячи рублей, Михаил Иванович на следующий день весь свой народ поставил на работы, связанные со строительством моста: одни поехали за щебёнкой, другие — в Молев, рубить дубы на сваи и перекладины. Третьи, наточив штыковые лопаты — корить бревна.

Новый мост Долгов стал строить рядом, впритирку со старым. Движение не прекращалось, весь материал для строительства моста: сваи, нагонки, скобы, цепи, наковальни возились не по воде, а по мосту, что было удобно. Из старого моста в новый мост не взяли ни одной доски, новый мост был построен из нового материала. Учёл Михаил Иванович одно предложение: построил мост выше существующего на восемьдесят сантиметров. Это для того, чтобы весной можно было колоть лёд под мостом и проводить его по течению. Мост построили к первому ноября 1929 года и по нему было открыто движение. Старый мост разобрали и перевезли на склад в лесхоз.

В начале ноября 1929 года по новому мосту в станицу Прихопёрскую прибыли двое представителей из района, которые уже приезжали в сентябре и читали лекцию о колхозах. Они потребовали собрать на следующий день жителей станицы для разговора о создании колхоза.

Михаил Иванович шёл к Сиволобовым, у Муравьёва Колодца он был задержан женщинами, пришедшими по воду.

— Михаил Иванович, старики Дегтярёвы вот уже несколько дней не выходят из дома. Может что случилось? Пойдёмте с нами, посмотрим.

— Пойдёмте, — согласился Михаил Иванович.

Дверь на первом этаже была закрыта на замок. Поднялись на второй этаж. Дверь была на цепочке. Михаил Иванович снял цепочку и вошёл внутрь дома. В комнате на столе он увидел бумагу, на которой было написано: «Я, Дегтярёв Митрофан Петрович, находясь в здравом уме и хорошей памяти, дарую мой двенадцатикомнатный дом по улице Нижней № 21 Прихопёрскому Совету на вечные времена и безвозмездно. Не поминайте же лихом. М. Дегтярёв 1 ноября 1929 года». Рядом с бумагой лежал амбарный замок и два ключа.

— Уважаемые женщины, всё ясно. Старики Дегтярёвы уехали, а дом подарили Совету. Пойдёмте с лёгкой душой домой.

Михаил Иванович пошёл не к Сиволобовым, а к молодым купцам. Лучше всех он знал купца Костю Князева, сына Петра Князева, друга детства Михаила Ивановича. Костю он нашёл дома. Поздоровавшись, Михаил Иванович спросил:

— Как едут дела, Костя?

— Дела идут в обратном направлении. Выручки никакой, а расход огромен. Снизил цены на товары, а покупателя ни одного. Гоняли лошадей в Рябовский. Никто и цену не спросил. Там огромные табуны скота и лошадей, а покупателей нету. Если я своих лошадей, двадцать голов, пригоню в Ясенов отцу, то они их сожрут за месяц. Остаётся бросить всё и бежать, куда глаза глядят.

— На вот, Костя, прочитай, — сказал Михаил Иванович и подал ему бумагу, написанную Дегтярёвым.

— Он мне говорил, но я думал, выкручусь, — сказал Костя. Что нам делать, Михаил Иванович, посоветуйте.

— Советовать сейчас очень трудно. Время окаянное. А в газетах пишут, что надо частную торговлю преобразовывать в государственную путём конфискации товаров и репрессии купцов, как самых отъявленных эксплуататоров трудового народа. Я боюсь, Костя, как бы вас следом за церковными служителями не погнали на Соловки. Мы в детстве с твоим отцом были друзьями и не предупредить тебя я не могу. Подумай над бумагой Дегтярёва, а я пойду сейчас в совет и поговорю о вашей судьбе. У вас среди купцов кто старший?

— Был Митрофан Петрович, а теперь никого.

— Собери всех купцов к себе, к трём часам дня, и почитайте бумагу Дегтярёва. Окна в доме, где будете сидеть и читать, надо плотно занавесить. Я пошёл, к трём часам придём.

У Красненького в кабинете не было никого. Михаил Иванович пожал руку Красненькому и спросил:

— Где все наши?

— У себя в кабинетах, а что? — спросил Иван Павлович.

— Собери их сюда, хочу сделать важное сообщение, а я пока покурю в коридоре.

Когда все собрались в кабинете у Красненького, Михаил Иванович заговорил:

— Я вам сейчас сделаю сообщение, а вы не падайте. Первое: к нам в станицу приехали посторонние люди создавать колхоз.

— Это и есть сообщение? — спросил Красненький.

— А разве этого мало? Посторонние нас будут собирать и создавать колхоз. Мы должны сами создать колхоз такой, какой будет лучше для людей. А это значит, что завтра на собрании надо поступить так: после перерыва люди разбегаются по домам.

— Это ещё зачем? — спросил Прошин.

— Приезжие уедут ни с чем, а мы на второй день соберёмся, создадим колхоз сами и дадим ему имя Будённого. Дадим телеграмму Семёну Михайловичу с просьбой дать согласие быть почётным колхозником нашего колхоза.