Евгений Гонтмахер - Демонтаж коммунизма. Тридцать лет спустя

Модель «повелителя мух» может превратиться в новое издание «Осени патриарха», увеличивая риски нарушения равновесия для стареющего диктатора, столь блестяще описанные в одноименном романе Габриэля Гарсиа Маркеса. Характер политического развития России, определившийся после аннексии Крыма, – отказ от модернизации экономики и в целом от роста и развития как цели государства, реакционная повестка дня внутри страны на основе «политики страха» 159 159 Gel’ man V. The Politics of Fear. и «культурных войн» 160 160 Robinson N. Russian Neopatrimonialism and Putin’s «Cultural Turn». и отчаянные попытки любой ценой вернуть России статус одного из мировых «олигархов» во внешней политике – скорее всего, сохранится и в дальнейшем, до тех пор, пока Путин управляет страной. Но восприятие стареющего диктатора как угрозы во внутренней и внешней политике будет со временем только возрастать. Прежний опыт «выживания» режима за счет агрессивного ответа на возникающие угрозы посредством насилия 161 161 Davenport C. Multi-Dimensional Threat Perception and State Repressions. вызывает искушение вновь и вновь использовать те же политические инструменты зачастую непредсказуемым и самоубийственным образом (о чем свидетельствует опыт Беларуси после президентских выборов 2020 года).

Однако нарушение авторитарного равновесия не всегда влечет за собой демократизацию: в период после Второй мировой войны и до конца 2000‐х годов примерно в 70% случаев крушение авторитарных режимов оборачивалось сменой одного авторитаризма другим 162 162 Geddes B., Wright J., Franz E. Authoritarian Breakdowns and Regime Transitions: A New Data Set // Perspectives on Politics. 2014. Vol. 12 (2). P. 313–331. . Если новые конфликты внутри элит будут разрешаться по принципу «игры с нулевой суммой», все тот же сценарий «повелителя мух» будет воспроизводиться снова, – и именно такой сценарий может ждать страны постсоветской Евразии. Однако важно учитывать исходный контекст 1990‐х, когда на подобный характер разрешения внутриэлитных конфликтов в России, Беларуси или Азербайджане сильно влияли последствия распада СССР: ослабление законности и порядка, межэтнические конфликты, глубокая и затяжная рецессия в экономике. В какой-то степени возникновение постсоветских авторитарных режимов было побочным эффектом неудачных попыток демократизации СССР при Михаиле Горбачеве, а затем России при Борисе Ельцине 163 163 Gel’ man V. Authoritarian Russia. . Однако возникновение аналогичной комбинации факторов сразу в нескольких странах региона несколько десятилетий спустя, из‐за которого они могли бы «наступить на те же грабли», крайне маловероятно.

У ученых нет «волшебной палочки» для создания новой, всеобъемлющей динамической модели, которая в гораздо большей степени учитывает роль акторов и которая позволила бы объяснить и тем более спрогнозировать смену политических режимов в постсоветской Евразии и других регионах. Однако некоторые из уже выявленных «подсказок», несомненно, будут полезны. Прежде всего речь идет о радикальной смене оптики при анализе политических режимов с нормативной на позитивную, что позволит научному сообществу преодолеть манихейскую дихотомию «демократия против авторитаризма» и отказаться от представлений о политическом процессе в постсоветской Евразии по образцу голливудского блокбастера или фильма-нуар. Политиков не следует воспринимать как «хороших» или «плохих» парней: скорее, это эгоистичные конъюнктурщики, стремящиеся к максимизации власти и ведущие себя оппортунистически. В зависимости от обстоятельств они могут сделать выбор в пользу демократии или авторитаризма, но не из‐за идейной приверженности одной из этих систем (как зачастую полагают ученые) 164 164 Идейные факторы играют в постсоветской политике сравнительно незначительную роль ( Hanson S. Post-Imperial Democracies: Ideology and Party Formation in Third Republic France, Weimar Germany, and Post-Soviet Russia. Cambridge: Cambridge University Press, 2010; Hale H. E. Patronal Politics) – вероятнее всего, вследствие политических уроков, извлеченных из неудач Горбачева, который искренне верил в возможность обновления социализма. , а из‐за ожиданий, связанных с калькуляцией издержек и выгод того или иного выбора. Более того, со временем некоторые постсоветские политики переходят в другой лагерь и, таким образом, участвуют как в построении авторитарного режима, так и в его демонтаже. Наглядным примером в этом отношении может служить поведение Петра Порошенко. Этот богач-олигарх перед «оранжевой революцией» 2004 года примкнул к «выигрышной коалиции», сформировавшейся вокруг Виктора Ющенко, затем переметнулся на другую сторону и занимал пост министра в правительстве времен Виктора Януковича, но в 2013–2014 годах стал основным спонсором Евромайдана и в конечном итоге главным бенефициарием этих протестов: в мае 2014‐го он был избран президентом Украины. Неудивительно, что на посту президента у Порошенко не было особых стимулов для проведения столь необходимых Украине политических и экономических реформ 165 165 Beyond the Euromaidan: Comparative Perspective of Advancing Reform in Ukraine / H. E. Hale, R. W. Orttung (eds). Stanford: Stanford University Press, 2016. – ведь они могли повредить его политическим и деловым интересам. Обвинять политиков в такой непоследовательности – все равно что требовать от дельфинов перестать питаться рыбой.

Переход от нормативной к позитивной перспективе анализа позволит сбалансировать фокус внимания исследователей. Так, некоторые аналитики считали недавние «волны» смены режимов в посткоммунистических странах успехами продемократической и прозападной оппозиции 166 166 Bunce V., Wolchik S. Defeating Authoritarian Leaders in Postcommunist Countries. Cambridge: Cambridge University Press, 2011. , а их критики отмечали, что эти события были результатом промахов их авторитарных соперников 167 167 Way L. A. Pluralism by Default. . Однако в ходе дискуссий о том, «кто виноват» в сохранении или крушении авторитаризма – режим или оппозиция, – почти не уделялось внимания стратегическому взаимодействию внутри этих групп акторов и между ними как участниками одной и той же (повторяющейся) игры. Если бы на это обратили внимание, уменьшился бы риск разочарования ученых и экспертов в результате не оправдавшихся из‐за провала демократий надежд, особенно в случае модели «плюрализма по умолчанию». Важно отметить, что неудачи авторитарного «дрейфа» (как в Украине при Януковиче) еще не ведут к демократии сами по себе. Причина здесь не только в том, что «демократия – это система, где партии проигрывают выборы» 168 168 Przeworski A. Democracy and the Market. Р. 10. , а политики склонны искать различные способы, чтобы избежать смены власти электоральным путем, о чем красноречиво свидетельствует опыт постсоветской России 169 169 Gel’ man V. Authoritarian Russia; Golosov G. V. Authoritarian Learning in the Development of Russia’s Electoral System // Russian Politics. 2017. Vol. 2 (2). P. 182–205. . Дело еще и в том, что развитие демократии становится необратимым лишь тогда, когда она создает условия для полноценной ротации правящих элит, а не «картельных соглашений» о частичной перетасовке «выигрышных коалиций», как в Украине или Молдове 170 170 Hale H. E. Patronal Politics. . Как убедительно показали Нил Абрамс и М. Стивен Фиш в своем исследовании «истории успеха» Эстонии, именно эти условия стали ключом к ее достижениям после распада СССР 171 171 Abrams N., Fish M. S. Policies First, Institutions Second: Lessons from Estonia’s Economic Reforms // Post-Soviet Affairs. 2015. Vol. 31 (6). P. 491–513. . Однако у большинства постсоветских акторов нет стимулов для построения демократии, поэтому в условиях «плюрализма по умолчанию» они способны в лучшем случае не допустить установления авторитаризма: в такой ситуации, если пользоваться определением Олсона, демократия возможна, но не обязательно практикуется. Эти оговорки лишь усиливаются происходящим в последние годы подрывом демократических практик в некоторых посткоммунистических государствах, например в Венгрии 172 172 Magyar B. Post-Communist Mafia State: The Case of Hungary. Budapest: Central European University Press, 2016. .