Евгений Гонтмахер - Демонтаж коммунизма. Тридцать лет спустя

Уроки пессимистического консенсуса 1970‐х и путей его преодоления в следующем десятилетии – как в политическом, так и в научном смысле – могут быть полезны при переосмыслении нынешнего положения дел в изучении динамики постсоветских режимов и его дальнейших перспектив. Задача представляется особенно важной в контексте недавнего бума исследований российских политических процессов в США 124 124 Frye T. Russian Studies is Thriving, Not Dying // The National Interest. 2017. October 3; http://nationalinterest.org/feature/russian-studies-thriving-not-dying-22547 (доступ 29 января 2021). , обусловленного сохраняющейся напряженностью в российско-американских отношениях 125 125 Лозунг «Знай своего врага» – один из основных стимулов развития советологии в период холодной войны ( Engerman D. C. Know Your Enemy: The Rise and Fall of America’s Soviet Experts. Oxford: Oxford University Press, 2009) – не утратил актуальности и сегодня. . Необходимость новой «динамической модели» постсоветских политических режимов, которая придет на смену нынешнему «пессимистическому консенсусу» и может быть актуальной не только для изучения евразийского региона, важна и для выработки новой исследовательской повестки дня в целом.

Отталкиваясь от замечаний О’Доннелла о воздействии на динамику политических режимов структурных переменных (как экономических, так и внеэкономических), можно по-новому оценить и сам список этих переменных. Их следует воспринимать как постоянно меняющуюся окружающую среду динамики политических режимов, которые со временем могут эволюционировать в разных направлениях из‐за влияния множества других переменных. В частности, такие неэкономические структурные факторы политической динамики, как, например, использование государственного насилия, мобилизация конфликтов идентичностей (или ее отсутствие) и эффекты различных «наследий прошлого», можно рассматривать не только в качестве причин расхождения траекторий эволюции политических режимов 126 126 Hale H. E. Patronal Politics; Way L. A. Pluralism by Default. , но и как следствие стратегических шагов, предпринятых политическими игроками.

Государственное насилие как репрессивный инструмент политических режимов 127 127 Davenport C. Multi-Dimensional Threat Perception and State Repressions: An Inquiry into Why States Apply Negative Sanctions // American Journal of Political Science. 1995. Vol. 38 (3). P. 683–713. необходимо для «выживания» автократий, и включение его в анализ постсоветского государственного строительства очень важно для понимания успехов и провалов авторитаризма 128 128 Levitsky S., Way L. A. Competitive Authoritarianism; Way L. A. Pluralism by Default. . Вопрос, однако, заключается в том, до какой степени разные последствия репрессивной политики государств обусловливаются структурными факторами или, точнее, до какой степени они определяются усилиями постсоветских акторов. Хотя почти все они предприняли определенные усилия для строительства иерархических «властных пирамид» 129 129 Hale H. E. Patronal Politics. в рамках государственного аппарата (в России этот механизм называется «вертикалью власти»), результаты этих действий различаются, даже несмотря на определенное сходство использованных «кирпичиков», которые заимствовались из советской эпохи. Так, в Беларуси Александру Лукашенко, несмотря на отсутствие структурных предпосылок, удалось эффективно построить «превентивный» авторитаризм 130 130 Silitski V. Preempting Democracy: The Case of Belarus // Journal of Democracy. 2005. Vol. 16 (4). P. 83–97. . Его режим опирался на государственный контроль над экономикой и сочетал всеобъемлющий контроль и мониторинг любой нежелательной деятельности с открытостью границ и созданием мощных стимулов для эмиграции у реальных или потенциальных «диссидентов» 131 131 Way L. A. Pluralism by Default; Gel’ man V. The Politics of Fear. P. 27–45. , предотвращая тем самым опасность серьезных массовых протестов вплоть до 2020 года. В России Путин в течение первых двух президентских сроков весьма успешно осуществлял рецентрализацию государства после глубокой и затяжной его децентрализации. За счет интенсивного институционального строительства 132 132 Reuter O. J. The Origins of Dominant Parties: Building Authoritarian Institutions in Post-Soviet Russia. Cambridge: Cambridge University Press, 2017. и создания эффективной комбинации «кнутов и пряников» для субнациональных этажей «вертикали власти» 133 133 Gel’ man V., Ryzhenkov S. Local Regimes, Sub-National Governance, and the «Power Vertical» in Contemporary Russia // Europe-Asia Studies. 2011. Vol. 63 (3). P. 449–465. ему удалось интегрировать региональные «политические машины» в общенациональную систему «доставки» голосов избирателей. Таким образом, Кремль создал достаточно мощные стимулы для политической лояльности и распространил ее с уровня регионов и городов 134 134 Reuter O. J., Robertson G. B. Subnational Appointments in Authoritarian Regimes: Evidence from Russian Gubernatorial Appointments // Journal of Politics. 2012. Vol. 74 (4). P. 1023–1037. на уровень предприятий 135 135 Frye T., Reuter O. J., Szakonyi D. Political Machines at Work: Voter Mobilization and Electoral Subversion in the Workplace // World Politics. 2014. Vol. 66 (2). P. 195–228. . В конечном итоге российский режим успешно справился с неожиданной волной массовых протестов в 2011–2012 годах 136 136 Gel’ man V. Authoritarian Russia. и еще сильнее закрутил гайки репрессивной политики.

Президенту Украины Виктору Януковичу, напротив, совершенно не удалось построить «вертикаль власти» вплоть до протестов Евромайдана 137 137 Kudelia S. The House that Yanukovych Built // Journal of Democracy. 2014. Vol. 25 (3). P. 19–34. . Вместо того чтобы «вложиться» в авторитарное институциональное строительство и превратить силовой аппарат в эффективный инструмент контроля над государственной машиной, Янукович наполнил субнациональные органы исполнительной власти лично ему преданными людьми, тем самым усилив недовольство многих местных лидеров и олигархов. Последние, сохранив относительную политическую и экономическую самостоятельность, позднее предали автократа в ходе его падения (исключением стала лишь личная «политическая база» Януковича на Донбассе) 138 138 Fisun O. The Future of Ukraine’s Neopatrimonial Democracy // PONARS Policy Memos. 2015. № 394; http://www.ponarseurasia.org/memo/future-ukraine-neopatrimonial-democracy (доступ 29 января 2021). . Кроме того, Янукович, вместо того чтобы прибегнуть к превентивной стратегии своих коллег из Беларуси и России, до и во время кризиса с Евромайданом использовал репрессии крайне непоследовательно и применил насилие против оппозиции только тогда, когда масштаб протестов уже превысил технические возможности подавления. Насколько можно судить по этим предварительным сравнениям, «история успеха» восстановления государственного подавления в Беларуси и России и «история провала» государственного подавления в Украине во многом связаны с действиями конкретных акторов, а не со структурными факторами: Лукашенко и Путин кооптировали «попутчиков» и изолировали соперников, расширяя тем самым свои «выигрышные коалиции» 139 139 Bueno de Mesquita B., Smith A. The Dictator’s Handbook. , а Янукович действовал с точностью до наоборот.