Евгений Гонтмахер - Демонтаж коммунизма. Тридцать лет спустя

Однако, идя по пути этнического национализма, властные элиты многих ННГ неизбежно столкнулись с серьезными вызовами. Дело в том, что «практически все постсоветские государства де-факто сформировались на основе полиэтнических сообществ, сложившихся к моменту распада СССР на территории соответствующих союзных республик. Причем история этого „сложения“ отнюдь не сводилась исключительно к миграционным процессам советского периода, а многие этнические меньшинства являлись автохтонными. В результате во многих случаях доставшиеся постсоветским государствам от СССР межреспубликанские границы стали прокрустовым ложем для реализации задач их национального строительства» 203 203 Пантин В., Лапкин В. Трансформация национального государства в условиях меняющегося миропорядка. С. 100. .

Межэтнические конфликты становились неминуемыми. Они приобретали затяжной характер, тормозили развитие ННГ и вели не к их укреплению, а, напротив, к расшатыванию и ослаблению. Грузия, например, к концу правления президента Эдуарда Шеварднадзе, по мнению наблюдателей, была близка к тому, чтобы превратиться в failed state. А война между армянами и азербайджанцами за Нагорный Карабах привела к тому, что «карабахский фактор» превратился в краеугольный камень государственности современной Армении, заставив республику постоянно находиться в состоянии мобилизационной готовности. В Таджикистане конфликт между разными субэтническими группами таджиков, существовавший в латентной форме в советские времена, вылился в кровопролитную гражданскую войну (1992–1997).

Из всех государств, образовавшихся на развалинах СССР, лишь Россия в полной мере избежала этнизации политики на общегосударственном уровне. Объяснялось это тем, что руководство страны во главе с Ельциным прекрасно осознавало: попытка политизировать «русский» фактор в условиях, когда федеральная власть обладает очень скромными ресурсами, неизбежно приведет к развалу страны. Уже в 1990 году бывшие автономные республики в составе РСФСР приняли декларации о суверенитете, и потому любые попытки насаждения со стороны Москвы новых практик и правил могли использовать как повод для выхода из состава России. Впрочем, отказавшись от использования этнического фактора для решения задач трансформации, Россия так и не сумела продвинуться по пути создания «гражданской» нации. Но на это имелись иные причины, о которых будет сказано ниже.

Конец 1990‐х годов ознаменовал важный этап в становлении ННГ. Стало понятно, и прежде всего их элитам, что независимость постсоветских стран необратима. Это существенно расширяло для этих государств пространство возможностей во внешней политике, усиливало их стремление дистанцироваться от России на международной арене. Неслучайно уже в конце 1990‐х годов на постсоветском пространстве была сделана первая попытка создания интеграционной группировки без участия РФ – ГУ(У)АМ (1997). В изменившейся обстановке нулевых годов было создано Содружество демократического выбора (СДВ, 2005), в состав которого помимо постсоветских стран вошли некоторые государства ЦВЕ. Возникновению этой организации в значительной мере способствовали «цветные революции» в отдельных странах, а также новая стратегия США по продвижению демократии на восток.

Однако в отличие от внешнеполитической сферы, где разнообразие усиливалось (большую популярность в этой связи приобрело понятие «многовекторности»), во внутренней политике ННГ, напротив, наблюдалось усиление общих черт. Произошла консолидация новых элит, концентрация в их руках одновременно и власти, и собственности на основные активы национальных экономик. К тому же узкие группы элит со временем становились все более закрытыми. Это обусловило большую автономию новых элит от обществ, в которых массовые слои населения оказались отрезанными и от механизмов влияния на власть, и от собственности. Эти процессы сопровождались снижением уровня политической и экономической конкуренции, закупориванием каналов социальной мобильности.

Важнейшим следствием произошедших изменений стали девальвация демократических процедур, переход в ряде государств к их имитации, свертывание демократических реформ. Разумеется, отмеченные тенденции касались только тех стран, в которых в 1990‐х были предприняты демократические преобразования, разные по степени последовательности и глубины. Эти изменения не затронули государства, где с момента их возникновения установились авторитарные режимы (Узбекистан, Туркменистан), а также страны, в которых демократические процессы, развитие соревновательных начал в политике были прерваны после завершения крупных внутриполитических конфликтов, окончившихся победой одной стороны (Азербайджан, Таджикистан), – там победители в спешном порядке устанавливали авторитарные политические режимы.

Однако глубина и масштабы авторитарного реверса зависели от особенностей каждой конкретной страны. Так, в ряде государств тенденции к возрождению авторитаризма столкнулись с серьезными ограничителями. Например, в Украине попытки президентов Леонида Кучмы (на втором сроке его полномочий, 1999–2004), а затем и Виктора Януковича (2010–2014) и стоявших за ними групп интересов создать авторитарные режимы провалились из‐за сильного сопротивления элит, обусловленного «горизонтальной» спецификой их конфигурации. Украинские элиты были разделены на соперничавшие региональные фракции, которые взаимно уравновешивали влияние друг друга. И в этом смысле их вполне устраивал режим, по определению Роберта Даля, «конкурентной олигархии» 204 204 Даль Р. А. Полиархия, участие и оппозиция / Пер. с англ. С. Деникиной, В. Баранова. М.: Изд. дом ГУ-ВШЭ, 2010. С. 13. , предполагающий публичную конкуренцию элитных группировок, их борьбу за массовую поддержку при низком уровне политического участия населения. Более того, группы, «обиженные» президентской властью, сыграли заметную роль в мобилизации недовольства массовых слоев населения политикой правящих режимов в ходе «оранжевой революции» (2004–2005) и «майдана» (2013–2014). Отсутствие консолидированной общенациональной идентичности, значительные историко-культурные различия между западом и востоком страны также сдерживали развитие авторитарных тенденций в действиях власти.

И в Молдове проявились факторы, сдерживавшие попытки президента Владимира Воронина использовать для установления авторитарного режима контроль Коммунистической партии, которую он возглавлял, одновременно над исполнительной и законодательной властью. Речь идет о традициях национальной политической культуры, в большей степени ориентированной на достижение компромисса, чем на подчинение авторитету, об отсутствии единой общенациональной идентичности, о неприятии элитами авторитарной системы правления, а также об относительно высоком по сравнению с другими странами уровне политического участия населения. Те же факторы – конкуренция внутри правящей элиты, демократические традиции в национальной политической культуре, относительно высокий уровень политического участия граждан – воспрепятствовали в Армении перерастанию «мягких» авторитарных режимов президентов Роберта Кочаряна (1998–2008) и Сержа Саргсяна (2008–2018) в более жесткие. В конечном итоге эти факторы способствовали победе демократической революции апреля – мая 2018 года.