Евгений Гонтмахер - Демонтаж коммунизма. Тридцать лет спустя

Динамичная политическая либерализация советского порядка и есть главное событие горбачевского периода и главное наследие Михаила Горбачева в «большой» истории России. Обновленного социализма не получилось, но эффекты либерализации стали драйвером новых политических процессов, определявших траектории постсоветских политий в следующие десятилетия. Однако вместо ожидаемого «универсального» эффекта либерализации – эффекта «обновленного социализма», о котором думал Горбачев, или эффекта полной десоветизации и демократического транзита, о котором грезили его оппоненты из числа «радикальных демократов», – эффекты либерализации оказались глубоко различными в различных частях советского пространства, которое, как было отмечено выше, вовсе не представляло собой гомогенную среду и в результате по-разному реагировало на демонтаж репрессивных ограничителей советского порядка.

В целом можно сказать, что либерализация – демонтаж советских институтов политического контроля – создала условия для развития трех главных процессов:

1) демократической мобилизации – формирования демократической оппозиции, требовавшей большей распределенности политической власти, представительства и радикальных реформ, имплементирующих институты либерально-демократического порядка (вестернизации);

2) националистической мобилизации – широкого движения суверенизации национальных «окраин», стремившихся выйти из-под контроля «центра» и навязанной им системы институтов и вернуться к неким внесоветским или досоветским, «национальным» институциональным порядкам;

3) элитной сецессии – стремления элит «национальных» провинций к расширению своей автономности, контролю над местными ресурсами и политическими процессами, что могло быть как ответом на рост националистических настроений снизу, так и способом защиты от диктата или непредсказуемости, которую генерировал «союзный центр» и его структуры управления.

В целом можно казать, что не демократическая мобилизация, значение которой прежде всего выделяла оптика «демократического транзита», но именно сочетание трех указанных процессов в конце концов привело к краху советского режима и «перехвату легитимности» субфедеральными уровнями власти. При этом дивергенция реальных социальных укладов разных частей Советского Союза вела к тому, что эти процессы разворачивались в них с разной интенсивностью и в результате складывались в различные конфигурации социальных и политических последствий. Соотношение весов (влиятельности) трех этих процессов – демократической мобилизации, националистической мобилизации и элитного сецессионизма, – отражавшее фактическую картину политического спроса в республиканских протополитиях, в значительной степени и проявило себя в исходе учредительных выборов 1990 года.

Важнейшим этапом в формировании республиканских протополитий оказались первые выборы с элементами конкурентности – выборы народных депутатов СССР в начале 1989 года. Эти выборы стали очередным этапом либерализации и по замыслу Горбачева должны были поставить партийное руководство перед необходимостью электоральной легитимации, тем самым дисциплинировав его и повысив его подотчетность населению. По итогам первого эксперимента около 20% номенклатурных кандидатов не сумели выиграть выборы. Однако, как заметил политолог Николай Петров, среди партийных первых секретарей выборы проигрывали не «консерваторы» и приверженцы доперестроечного статус-кво, как надеялся Горбачев, а те, в чьих регионах эффект либерализации был сильнее, а открываемые ею возможности – более востребованными, т. е. те, где процветали гласность и плюрализм в СМИ, развивались гражданский активизм и неформальные объединения. Иными словами, чем более общество способно было воспользоваться возможностями, предоставленными либерализацией, тем меньше у первого секретаря было шансов выиграть выборы; и наоборот – чем больше старая элита и первый секретарь способны были нейтрализовать социальные эффекты «либерализации сверху», тем выше были их шансы сохранить свои позиции 226 226 Подробный анализ выборов 1989 года см. в: Весна-89: География и анатомия парламентских выборов / В. А. Колосов, Н. В. Петров (ред.). М.: Прогресс, 1990. .

Эти выборы и понесенные номенклатурой поражения на них показали региональным и республиканским элитам, что для сохранения власти им теперь недостаточно быть лояльными Москве и ЦК КПСС. Даже там, где – как в республиках Центральной Азии – в 1989 и 1990 годах проходили вполне авторитарные выборы и демократический спрос был низким, местные боссы занимались электоральной политикой, хотя и авторитарной электоральной политикой, т. е. отстраиванием сетей патронажа и электорального контроля. В результате они становились не то чтобы более «ответственными» перед избирателем (их электоральные победы были обеспечены в большей степени политиками патронажа, нежели респонсивности), но более независимыми от центральной власти, обретая дополнительную легитимность, находившуюся вне зоны контроля Москвы.

Таким образом, бенефициарами выборов 1989 и 1990 годов становились либо «новые политические силы» – оппозиционные демократические и националистические деятели и движения, получавшие легальный властный статус, либо старые элиты, сумевшие не допустить оппозицию на политическую сцену и обретавшие дополнительную, электоральную легитимность и навыки электорального доминирования. В результате при любом исходе: полная победа оппозиции, полная победа старой элиты или промежуточные сценарии – новые республиканские Верховные Советы, обретая новую электоральную легитимность и политическую субъектность, начинали принимать декларации государственного суверенитета, стремились консолидировать республиканский аппарат власти и расширить контроль над ресурсной базой и политическими процессами. Этот «переток легитимности» от центральных органов к республиканским хорошо виден в опросах общественного мнения: в то время как уровень доверия к республиканским Верховным Советам в 1990 году вырос с 40 до 50 пунктов, доверие к союзным структурам снизилось с уровня 50 пунктов (в среднем) в конце 1989 года до 20 пунктов в начале 1991-го.

График 1. Доверие органам власти, декабрь 1989 – февраль 1991

Источники: исследования ОМНИБУС, ВЦИОМ, всероссийская выборка; индекс доверия представляет собой сумму доли ответивших, что орган власти «заслуживает доверия», и половины ответивших «не вполне заслуживает».