Евгений Гонтмахер - Демонтаж коммунизма. Тридцать лет спустя

Таблица 5. Две России: предпочтения жителей крупных городов и периферии в РСФСР в 1990 году

Источник: ВЦИОМ, Исследование «Факт», 1990; расчеты автора.

Следует отметить, что относительный успех демократической коалиции на выборах и в ходе работы Съезда народных депутатов РСФСР имел еще одну причину. В РСФСР отсутствовали республиканские структуры компартии: в отличие от прочих республик здесь не было ни своего ЦК, ни бюро, ни первого секретаря. В тот момент, когда центр терял рычаги управления и их перехватывали республиканские власти, в России этот управленческий уровень практически отсутствовал; в результате на выборах 1990 года у обкомовских секретарей не было единого штаба, который бы координировал кампанию, занимался мобилизацией, а затем – стратегией позиционной борьбы на съезде народных депутатов 236 236 Упомянутый Воротников предупреждал Горбачева об этом, см.: Воротников В. Хроника абсурда. Отделение России от СССР. М., 2011 (запись от 5 января 1990 года). . В результате в РСФСР не существовало отстроенных пирамид патронажа (с республиканского уровня до районного), позволяющих консолидировать и дисциплинировать элиты, как это происходило в большинстве центральноазиатских республик. Это обстоятельство значительно облегчало задачу не слишком сильной и наскоро скроенной коалиции демократов добиться относительного успеха на выборах и затем захватить руководящие посты в новом парламенте.

Так или иначе, массовая мобилизация в России состоялась; более того, она носила преимущественно гражданско-демократический характер, отчасти близкий по профилю к прибалтийскому; характерный для многих республик раскол оппозиции между демократами и националистами практически отсутствовал (в силу слабости позиций последних). В результате демократической оппозиции удалось не только оказать значимое влияние на исход выборов 1990 года, но и, оказав давление на «болото» и включив в коалицию ренегатов и «обновленцев» из состава старой элиты (Б. Ельцин, И. Силаев), провести на должность председателя Верховного Совета своего лидера (в третьем туре и с перевесом в четыре голоса).

Несмотря на то что выборы 1990 года имели принципиальное значение для прояснения фундаментальных характеристик республиканских политий, формировавшиеся по их итогам властные коалиции складывались еще в условиях союзного государства. Разраставшийся экономический кризис, ослабление союзных структур на протяжении следующего за выборами года и их окончательное крушение в августе – октябре 1991‐го создавали принципиально новый контекст существования республиканских политических коалиций. Последовавший за выборами период (вплоть до осени 1991 года) оказался периодом «суверенизации» и институционализации республиканской власти, формирования на ее базе своего рода протогосударственностей и в то же время испытания сложившихся коалиций на прочность. Принципиальную роль в этом периоде играет уровень консолидированности или, наоборот, раскола республиканских элит.

В сценарии «широкой коалиции» (Прибалтика, Молдавия, Армения) значительная часть старых элит переходила на сторону мощной «национальной оппозиции», поддержав лозунги государственного суверенитета и отделения. В сценарии авторитарного перехода ( группа III-B в таблице 1: Туркмения, Казахстан, Узбекистан) не допустившие оппозицию в парламент и получившие дополнительную легитимность старые элиты частично апроприировали запрос на автономизацию. Именно в этих республиках, где оппозиция не сумела оказать влияния на исход выборов, а массовая мобилизация отсутствовала, первые секретари, занявшие кресла председателей Верховных Советов, стали пионерами введения постов президентов и законов, консолидирующих республиканскую власть в их руках, вызвав этим недовольство Москвы и лично Горбачева 237 237 Борисов Н. Президентство на постсоветском пространстве: процессы генезиса и трансформаций. М.: РГГУ, 2018. С. 35. . Опираясь на сложившиеся в прошлом структуры патронажа, они создавали для них новую легальную рамку, причем, в отличие от партийной, не встроенную в общесоюзную иерархию. Эти действия, впрочем, соседствовали с энергичной поддержкой «сохранения Союза» и нового союзного договора, но де-факто формировали модель конфедерации (ср. формулу Ислама Каримова: «Суверенитет <���…> это не стремление к сепаратизму, а <���…> расширение интеграционных связей с другими республиками…»; С. Ниязов объяснял введение в республике «президентской формы правления» необходимостью вести переговоры и заключать соглашения с союзными структурами 238 238 Там же. С. 37, 65. ). Таким образом, если в первом сценарии националистическая мобилизация снизу формировала широкий спрос на «символический суверенитет», то во втором новые механизмы электоральной легитимации закладывали основы «патронального суверенитета» – консолидирующихся и обособляющихся «патрональных пирамид» 239 239 Ср.: Hale H. E. Patronal politics: Eurasian regime dynamics in comparative perspective. Cambridge University Press, 2014. .

В четырех других республиках, где оппозиция не сумела оказать существенного влияния на итоги «учредительных» выборов 1990 года ( группа III-A в таблице 1: Киргизия, Таджикистан, Азербайджан, Белоруссия), старые элиты, сохранившие политический контроль, не были консолидированы. Их хрупкие коалиции распадались под влиянием новой волны массовой мобилизации и кризиса союзных структур власти. Как видно из таблицы 4, в то время как в одних республиках уровень массовой мобилизации в периоде после выборов 1990 года резко падает (это Армения, Латвия, Литва, Эстония, Грузия, где оппозиция фактически одержала победу), в других он остается на высоком уровне или даже возрастает (Молдавия, Украина, Россия), а где-то массовая мобилизация или ее подобие впервые происходит именно в этом, втором, периоде (Белоруссия, Таджикистан, Киргизия; см. график 2). Важнейшим фактором мобилизации второй волны являлся нараставший экономический кризис, приводивший под знамена оппозиции (какими бы они ни были) новые массовые контингенты.

Так, в традиционно разделенной на север и юг Киргизии массовые протесты середины 1990 года, катализированные этническими столкновениями в Оше, подорвали позиции первого секретаря ЦК А. Масалиева, который сумел занять пост председателя Верховного Совета в апреле 1990 года, но проиграл борьбу за президентский пост в октябре; важным фактором этого поражения стало его соперничество с советским премьер-министром республики А. Джумагуловым 240 240 Huskey E. The rise of contested politics in central Asia: Elections in Kyrgyzstan, 1989–90 // Europe-Asia Studies. 1995. Vol. 47. № 5. Р. 813–833. . Как и в Киргизии, в Таджикистане соперничество региональных группировок и двух коммунистических первых секретарей – Р. Набиева, смещенного Горбачевым в 1985 году, и пришедшего ему на смену К. Махкамова – не позволило последнему в достаточной мере консолидировать власть на фоне успешной массовой мобилизации второй волны (август 1991 – начало 1992), что привело в конце концов к его отставке и кровопролитной гражданской войне. В Белоруссии, где ни демократическая, ни националистическая повестка не обеспечила достаточно массовой мобилизации до выборов 1990 года, нараставшие социально-экономические проблемы способствовали волне протестной мобилизации в середине 1991‐го под лозунгами антикоммунистического популизма (борьба с «привилегиями» и «номенклатурой», экономические требования 241 241 Эта волна, в частности, вынесла в первые ряды республиканской политики молодого председателя колхоза Александра Лукашенко. ). В результате в Белоруссии власть была разделена между тремя центрами: руководством компартии, руководством Верховного Совета (Н. Дементей) и правительством (В. Кебич), а Н. Дементей вынужден был уступить свое кресло национал-обновленцу С. Шушкевичу после поражения путча.