Евгений Гонтмахер - Демонтаж коммунизма. Тридцать лет спустя

График 2. Две волны массовой мобилизации: общее число участников митингов и демонстраций (тыс. чел.)

Источник: Beissinger Database; подсчеты автора, без учета активности жителей автономий и меньшинств.

Во всех случаях, где оппозиция не добилась надежного доминирования, но сумела оказать значительное влияние на исход выборов 1990 года ( группа II в таблице 1), первые секретари компартий не смогли занять пост председателя Верховного Совета и консолидировать республиканскую власть. Главами парламентов становились здесь либо фигуры, ассоциировавшиеся с оппозицией (З. Гамсахурдиа, Л. Тер-Петросян, Б. Ельцин), либо национал-обновленцы из рядов партийной элиты, готовые к компромиссу с оппозицией (М. Снегур в Молдавии, Л. Кравчук в Украине).

Сложившийся по итогам выборов 1990 года баланс сил уже не менялся на полюсах рассматриваемого спектра – в странах Балтии, где сформировались сильные демократические коалиции, и трех центральноазиатских республиках с сильными авторитарными коалициями. Между ними располагается «дуга нестабильности» – девять стран, в которых политические балансы оставались неустойчивыми в течение длительного времени. Хрупкие, аморфные коалиции становились здесь политической нормой на длительный срок, обеспечивая при этом, как было отмечено выше, относительный политический плюрализм.

Как известно, процесс политического и юридического демонтажа Советского Союза после краха ГКЧП имел на удивление мирный характер. И столь же хорошо известно, что этот процесс вовсе не выглядит мирным, если с общесоюзного спуститься на республиканский уровень. Здесь переход к постсоветскости сопровождался рядом кровавых и удивительно жестоких этнических конфликтов (в Нагорном Карабахе, Абхазии, Южной Осетии и Приднестровье) и несколькими гражданскими войнами (масштабной в Таджикистане, и быстротекущими – в Грузии и Азербайджане). Все эти события, острая фаза которых приходится на 1990–1994 годы, можно рассматривать как проявления «кризиса перехода» – более растянутого и поистине драматического периода становления новых государств, где складывавшиеся в 1990–1991 годах коалиции оказались неустойчивыми, не смогли прийти к компромиссу и сохранить контроль над территорией.

При всем различии конкретных обстоятельств кризис перехода имел две основные формы. Первая – «война с мятежной окраиной» – была связана с тем, что на стадии формирования республиканской политии и ее протогосударственности еще в рамках СССР доступный оппозиции паттерн массовой мобилизации (этнонациональной) приходил в конфликт с этнорегиональной структурой республики и «окраина» выходила из подчинения республиканских властей, которые не располагали ни достаточной легитимностью, ни полнотой власти (Азербайджан, Грузия, Молдавия).

Вторая форма – вооруженные гражданские конфликты – была связана с хрупкостью сформировавшихся коалиций: в двух случаях она поразила «авторитарную» коалицию (Таджикистан и Азербайджан под руководством А. Муталибова). И там и там хрупкость коалиции, связанная с неконсолидированностью позднесоветских элит, не позволяет ей справиться с мобилизацией второй волны (национально-демократической в Азербайджане и исламско-демократической в Таджикистане). В двух других случаях поражение терпела национал-демократическая коалиция: в Грузии – коалиция, олицетворяемая Звиадом Гамсахурдия, и в том же Азербайджане – коалиция вокруг Абульфаза Эльчибея, пришедшая на смену слабой авторитарной коалиции Муталибова, но продержавшаяся у власти также всего лишь год. Здесь хрупкость коалиции имела иную природу: «коалиции победителей» стремительно распадались, как только цели «символического суверенитета» оказывались достигнуты, а противостояние «имперскому центру» теряло мобилизующую силу и на повестку дня вставал вопрос об институциональных ориентирах и образцах «нового режима».

Но и в «авторитарном», и в «демократическом» варианте механизм кризиса перехода развивался по схожему сценарию, включавшему эскалацию уличного давления оппозиции, конфликт президента и парламента и появление мятежных армейских подразделений на фоне стремительной утраты президентом популярности и рычагов управления.

Конституционный кризис осени 1993 года в России, закончившийся трагическими столкновениями в Москве 3–4 октября, обычно рассматривается как ранний кризис демократии в России, фактически закрывший для процесса демократической консолидации открытую прежде дверь. Нельзя, однако, не заметить, что его логика и проявления: конфликт президента и парламента, эскалация уличного давления оппозиции, формирование отрядов обороны – имеют много общего с описанными выше сценариями «кризиса перехода», возникающего в результате распада слабой «учредительной» коалиции, сформировавшейся в периоде становления республиканской политии в рамках СССР.

Причем под слабостью коалиции мы понимаем прежде всего отсутствие общих и поддержанных избирателями институциональных целей, общего понимания того социального порядка, который должен прийти на смену советскому. Неконсистентность этих представлений выглядела малозначимой на стадии «суверенизации» и борьбы с «союзным центром», но тем более шокирующей для членов коалиции оказывается внезапно обнаруженная несогласованность этих представлений – в тот момент, когда желаемые независимость и самостоятельность становятся реальностью: у одной или обеих сторон возникает ощущение, что вчерашние партнеры намерены ее просто «кинуть», присвоив исключительно себе трофей общей победы. Это и вызывает быстрое и брутальное превращение «коалиции победителей» в ожесточенно враждующие стороны.

В отличие от Прибалтики, где формирование победивших в 1990 году «народных фронтов» происходило еще в 1988‐м, общероссийская демократическая коалиция в России начинает формироваться в подобие организационной структуры лишь за два месяца до учредительных выборов – в январе 1990 года. Первоначальный вариант предвыборной платформы «Демократическая Россия» носил вполне либеральный характер, однако на стадии согласования с другими членами коалиции был скорректирован так, чтобы удовлетворить максимально широкий фронт антикоммунистической оппозиции, включающий сторонников «демократического социализма» и «демократов-почвенников». Так, например, наряду с задачей создания «эффективного рыночного сектора», документ предусматривал «замораживание цен и сохранение рыночных дотаций на основные виды питания и потребительских товаров до тех пор, пока сам рыночный механизм не обеспечит приемлемый уровень цен» 242 242 Текст документа и историю его создания см.: Шейнис В. Л. Взлет и падение парламента. Издательство Р. Элинина, 2005. Т. I–II. С. 255–264. .