Алексей Ракитин - Все грехи мира. Книга 2

Хотя в Мэривилле имелась тюрьма, шериф отправил задержанного в другое место – в г. Сент-Джозеф (St. Joseph), расположенный 65 км. южнее административного центра округа. Эванс опасался линчевания Раско и намеревался провести полноценное расследование.

В течение последующих двух суток стала появляться информация, в значительной степени проливавшая свет на произошедшую трагедию. Некий Джозеф Клейтон (Joseph Clayton), друг и собутыльник Раско, сообщил людям шерифа о том, что Иезекия в первой половине дня 20 ноября взял у него ружьё 12-го калибра, якобы для того, чтобы поохотиться на уток. Вечером того же дня он вернул ружьё Клейтону. На вопрос о том, как прошла охота, Раско ответил, что нормально, вот только при обыске его дома подстреленных уток так никто и не нашёл.

Быстро удалось разобраться и с возможным мотивом расправы. Дело в том, что накануне своей смерти Ода Хаббелл принял участие в игре в покер. Группа игроков собралась в грузовом вагоне, стоявшем в железнодорожном тупике, и играла весь вечер. По результатам игры Хаббелл выиграл около 200$ – очень значительная сумма для одного из беднейших штатов США! Причём выиграл честно, участники игры никаких претензий к нему не имели. Все, кроме одного! Иезекия Раско потребовал, чтобы Хаббелл продолжил игру, однако подобного рода заявления было лишено каких-либо оснований, поскольку все остальные участники согласились с тем, что пора расходиться. Ода справедливо возразил Хезу, что его требование несправедливо и бессмысленно, а потому играть более они не станут. Услышав такой ответ, Раско разразился гневной тирадой, в которой пригрозил Хаббеллу всяческими неприятностями – и тем, что заберёт у него деньги, и тем, что отомстит ему, и всякими прочими неприятностями. В частности, Иезекиль произнёс: «Я тебя достану!» (дословно на языке оригинала: «I’ll get you yet!»). Эту фразу слышали все, присутствовавшие в вагоне, таковых оказалось по меньшей мере 6 человек. Ода пререкаться с хамом не стал и на том они разошлись.

Джеймс Летт, тот самый, что обнаружил возгорание дома, сообщил шерифу, что во время своего последнего разговора с Хаббеллом в середине дня 20 ноября, буквально за несколько часов до пожара, тот рассказал о своём выигрыше и нервной реакции Хеза Раско. Хаббелл не выглядел испуганным и, повторяя угрозы Иезекия, только смеялся.

Однако он смеялся бы не так весело, если бы узнал, что грозивший ему человек имел весьма скверное прошлое. В 1894 г., в возрасте 16 лет, Раско совершил убийство. Его жертвой стала Кейт Бомли (Kate Baumli), беззащитная пожилая женщина, в дом которой молодой человек залез, рассчитывая совершить хищение. Преступление было быстро раскрыто и Иезекию с большой долей вероятности суд отправил бы на виселицу, но несовершеннолетний убийца заявил о раскаянии и тем спас свою жизнь. Отсидев в тюрьме всего 2 года, Хез вышел на свободу, но через несколько лет опять загремел на нары. На этот раз за воровство скота. Для сельскохозяйственного штата это обвинение было очень серьёзным, скотовладельцы по одному только подозрению в подобном преступлении могли пустить пулю в лоб или просто уронить со скалы, объявив случившееся несчастным случаем. Но Раско повезло и на этот раз – его не застрелили, не уронили и даже из тюрьмы выпустили досрочно после 4 лет отсидки.

Пример небрежной работы американских журналистов – в заметке сообщается об убийстве Отиса Хаббелла и его 3-х детей.

Чем именно жил Иезекия никто толком не знал – в батраки он не нанимался, брезгуя физическим трудом, иногда помогал отцу на ферме, надолго уезжал из Барнарда и возвращался обратно с деньгами. В общем, мутный был человек и, по-видимому, проблемный.

При обыске дома Раско внимание людей шерифа привлекла одежда Хеза, сложенная у кровати. Именно в ней его видели 20 ноября. Одежда оказалась запачкана кровью, если точнее, мелкими кровавыми брызгами. Кровь была свежей, одного взгляда было достаточно, чтобы понять – эти кровавые брызги ещё не застирывались! Такие брызги получаются при стрельбе из дробовика в упор. Если бы Раско сходил на охоту, то появление подобных следов на одежде можно было бы объяснить результатом попадания в дичь с близкого расстояния, но ведь в доме-то подозреваемого никаких охотничьих трофеев не оказалось!

Более того, когда самого Раско спросили о предполагаемой охоте на уток, тот категорически отверг возможность подобного времяпрепровождения. Он заявил, что не интересуется охотой и никогда не просил у Джозефа Клейтона ружьё.

Вечером 21 ноября шериф Эванс, основываясь на результатах первого дня расследования, сообщил журналистам, что служба шерифа имеет веские основания подозревать «конкретного человека», но этого человека не назвал. Впрочем, буквально через день фамилия арестованного попала в газеты и тайной быть перестала.

Может показаться удивительным, история убийства семьи Хаббелл особого интереса к себе не привлекла. В те же самые ноябрьские дни американские газеты публиковали материалы, посвященные скорой казни Холи Криппена (Hawley Harvey Crippen), обвиненного в убийстве своей жены Белль Эрмор (Belle Elmore). Криппен – это тот самый преступник, разоблачение которого вошло в историю мировой криминалистики в качестве эталонного случая продолжительного сокрытия трупа и его последующей идентификации. 21 21 Казнь должна была состояться 23 ноября. Очерк о Криппене и последних открытиях, связанных с этим делом и сделанных уже в XXI столетии, можно найти на авторском сайте Алексея Ракитина по адресу: http://murders.ru/lenta_301.html

1 декабря в Мэривилле прошёл многочисленный митинг, участники которого потребовали скорейшего расследования убийства семьи Хаббелл.

Вплоть до 6 декабря Иезекль Раско оставался в тюрьме в Сент-Джозефе, но в тот день его перевезли в Мэривилль. В этой связи интересно сказать несколько слов о тюрьме, в которой он там содержался. Окружная тюрьма округа Нодавэй в те годы являлась сооружением довольно необычным – это вращающееся сооружение, конструкция которого считалась последним словом пенитенциарного дизайна. Концепцию вращающихся тюрем предложил американский архитектор Уилльям Браун, оформивший патент летом 1881 г.

Браун поместил блок тюремных камер в своеобразный стальной «стакан», поворачивавшийся вокруг вертикальной оси. Лишь в строго определенном положении дверь тюремной камеры совмещалась с дверью коридора, и подобное совмещение осуществлялось только в тех случаях, когда узника надо было вывести из камеры, либо завести обратно. Конструктивно «тюремный стакан» изготавливался из стали и имел обычно 2 этажа, их общая конструкция напоминала корабельную артиллерийскую башню большого калибра. Вращение ему сообщалось простейшим ручным приводом, похожим на велосипедный.