Юлия Кантор - Невидимый фронт. Музеи России в 1941–1945 гг.

Немало сделали для Объединенного хозяйства музеев сотрудники ленинградского Музея истории и развития города – А. К. Се-ментовская и Е. Н. Элькин, человек энциклопедических знаний.

Их коллега, уже пожилой человек, А. А. Черновский тоже ежедневно приходил на работу в собор. Будучи историком города, с первых дней войны и до последних дней своей жизни он вел дневниковые записи, повествующие обо всех тяжестях блокадного времени и ставшие теперь бесценным документом. Он умер от голода в апреле 1942 г. [216] Там же. К этому времени в Объединенном хозяйстве музеев осталось 12 сотрудников, выполнявших хранительскую и научно-исследовательскую работу.

В полумраке длинными рядами расположились сотни ящиков с надписями «Пушкин», «Павловск», «Гатчина». Кое-где группировалась уже распакованная золоченая мебель – уникальные ценности, требующие особой заботы. В первую блокадную зиму собор не отапливался и промерзал настолько, что иней выступал на стенах и пилонах внутри здания. Через пробоины внутрь проникала влага. От сырости, отсутствия вентиляции и отопления, перепада температур и промерзания разрушался гипсовый орнамент. Поверхность стен и мозаики покрывалась плесенью, на мраморной облицовке появились трещины и сколы, красочный слой росписей осыпался, а весной вода каплями выступала на внутренних стенах и колоннах, струйками сбегала вниз, образуя на каменном полу непросыхающие лужи [217] Там же. . Здесь должны были пережить войну ткани, мебель, ковры, живопись и многие другие предметы, не переносящие влаги. Мощные стены Исаакия, оберегавшие произведения искусства, в то же время несли в себе и угрозу. С этим боролись музейщики.

Хранители обследовали повреждения собора, полученные в условиях военного времени, вели подготовку к ремонтным работам. Много сил было потрачено на откачку воды из подвалов после аварий весной и летом 1942 г. Вода заполнила тогда почти все подвальные помещения. Нужно было вытаскивать хранившиеся внизу намокшие ящики с музейными экспонатами и просушивать их. К счастью, почти все вещи остались невредимыми, за исключением ораниенбаумской мебели и библиотечного материала из Музея истории города: их спасали из ледяной воды и сушили на первом весеннем солнышке: других средств спасения у музейщиков не было.

В соборе были введены круглосуточные дежурства научных сотрудников. В обязанности хранителя входили обходы и сверка наличия музейного груза, контроль сохранности пломб и регистрация в «Книге дежурств» условий содержания (температурных колебаний, влажности, аварийных случаев). Из записей С. Н. Балаевой в такой книге узнаем, что в декабре 1942 г. температура в соборе упала до о минус 2 °C, а влажность в марте следующего года составила 89 %. Такой режим являлся просто немыслимым для сохранности музейных фондов [218] Матвеева О. «К 65-летию Победы. Исаакиевский собор в годы войны» URL: http://www.cathedral.ru/_k_65-letiu_pobedi__isaakievskii_sobor_v_godi_voini_ (дата обращения: 28.08.2017). .

В этих условиях благополучнее всего «чувствовали себя» мрамор, произведения из камня, стекла и фарфора. Их достаточно было вынуть из быстро сыревшего сена и установить так, чтобы уберечь от ударов и толчков.

Труднее было с произведениями из металла и золоченой бронзы – им угрожала коррозия. Приходилось постоянно следить за ними, вскрывая ящики. Еще хуже обстояло дело с мебелью. Клей размокал, отслаивалась фанеровка, могла пострадать ценная гобеленовая или шелковая обивка.

Весной 1942 г. выяснилось, что ящики, поставленные в соборе в целях экономии места один на другой, в несколько ярусов, мешают правильной циркуляции воздуха. Это стало угрозой для уникальной соборной живописи.

Пришлось растаскивать ящики и устанавливать их не просто в один или два ряда и так, чтобы между ними оставались проходы. Этой работой занимались женщины, истощенные, измученные голодом и холодом. Они разгружали, двигали, таскали. Они надеялись и верили, что хранимая ими красота понадобится в будущем, после войны.

Как были созвучны этим ощущениям строки Ольги Берггольц, прозвучавшие по Ленинградскому радио:

Для проветривания здания настежь отворялись тяжелые двери. От этого образовывались такие сквозняки, что собор становился похож на палубу быстро несущегося корабля. Сырость и холод Исаакия губили не только бесценные вещи, но и самих музейных сотрудников, которые в конце рабочего дня выходили из собора застывшими, бледными до синевы, с негнущимися, окоченевшими руками.

Но в этом холодном, внешне безжизненном здании было одно теплое, уютное местечко: маленькая будочка – бывшая касса музея, находившаяся у одной из мощных колонн южного портика. В крошечном помещении стояли лишь столик и скамья. Всегда топилась печурка, и на ней постоянно кипел чайник. Зимой будочка становилась научным кабинетом, приемной и залом заседаний одновременно. Здесь отогревались и отдыхали, здесь составляли акты о проверках вещей, писали статьи, обсуждали планы работы.

Уже тогда коллектив научных сотрудников начал собирать материалы, необходимые для восстановления и реставрации законсервированных памятников архитектуры и искусства, разрушенных за время войны пригородных дворцов-музеев и парков. Именно в дни блокады, находясь в Исаакиевском соборе, сотрудники Гатчины, Пушкина и Петергофа разрабатывали подробные планы для будущих монографий об этих пригородах [219] Исаакиевский собор в годы войны… .

Научно-исследовательская работа сотрудников музеев Гатчины, Павловска, Петергофа, находившихся в блокадном Ленинграде, была устремлена в будущее. Хорошо зная, что оставит враг после себя, они заранее готовились к возрождению дворцов-музеев. Так, в 1943 г. И. К. Янченко составила каталог по историческим помещениям Арсенального каре Гатчинского двора (архитектурно-декоративное и мебельное убранство, сведения по истории создания и позднейших реставрациях, о состоянии к началу войны): С. Н. Балаева подобрала и проанализировала изобразительный материал, описание Большого Петергофского дворца было сделано М. А. Тихомировой; А. И. Зеленова проделала аналогичную работу по Павловскому дворцу-музею. Кроме того, сотрудники Объединенного хозяйства музеев вели специальные занятия по истории пригородных дворцов и парков с кинооператорами «Лентехфильм» с тем, чтобы помочь им правильно определить первоочередность съемок в Гатчине, Павловске, Петергофе и Пушкине, когда эти места будут освобождены от фашистских оккупантов [220] Тихомирова М. А. Памятники. Люди. События. Из записок музейного работника. Л., 1984. С. 75. .