Ольга Эдельман - Сталин. Биография в документах (1878 – март 1917). Часть II: лето 1907 – март 1917 года

Свердлов бежал из нарымской ссылки 5 декабря и к середине месяца должен был добраться до столицы. Вдова Свердлова в многочисленных переизданиях книги о муже при жизни Сталина писала, что «приехав в Петербург, Свердлов связывается с товарищем Сталиным и по поручению ЦК работает в редакции «Правды» и в думской фракции» (издание 1939 г.), причем за обоими велась полицейская слежка; что «Яков Михайлович стал ближайшим помощником И. В. Сталина по редактированию газеты „Правда" и руководству большевистской фракцией Думы. Целыми сутками он не выходил из комнаты, просматривал рукописи; участвовал на всех совещаниях фракции» (издание 1946 г.) [597]. Позднее она, напротив, стала утверждать, что зимой 1912/13 г. Сталин и Свердлов вообще не встречались: «Между прочим, мне не раз приходилось встречаться с утверждением, широко распространенным в нашей исторической литературе, будто Я.М.Свердлов в конце 1912 – начале 1913 года работал в Петербурге вместе с И. В. Сталиным, тогда как это совершенно неверно. Яков Михайлович приехал в Петербург в 20-х числах декабря 1912 года, когда Сталина там уже не было, он уехал за границу. Вернулся же Сталин из-за границы в середине февраля 1913 года, после ареста Свердлова, в Питере они не встречались и вместе не работали. Впервые после Нарыма Свердлов и Сталин встретились в туруханской ссылке» [598]. Конечно, в первом случае Свердлова-Новгородцева преувеличивала в угоду сталинскому культу, однако во втором случае она вдалась в противоположную крайность. Свердлов приехал в Петербург примерно 16 декабря, на эту дату указывает его письмо к знакомой по ссылке О. А. Дилевской, которой он написал из Петербурга 23 декабря, что «я уже неделю здесь». Коба в это время был в Петербурге, на короткое время они оказались в одном городе, и ряд признаков указывает на то, что они все-таки встречались. К. Т. Свердлова-Новгородцева имела это письмо в своем распоряжении и цитировала его; таким образом, утверждение, что он прибыл в столицу после отъезда Джугашвили, было вызвано желанием на этот раз преуменьшить связи покойного мужа со Сталиным [599]. Прочие биографы Я. М. Свердлова высказывали об этом промежутке времени разные мнения, которые зависели в большей мере от политической конъюнктуры и диктата идеологических инстанций, чем от исследовательского убеждения [600].

Свердлов бежал из Нарыма 5 декабря, а 23 декабря в упомянутом письме О. А. Дилевской уже подробно рассказывал новости о «Правде», меньшевистском «Луче», думской фракции. Он писал также, что его положение «еще не определилось», что «путешествует с одной ночевки на другую», видится «лишь с тем, с кем это безусловно необходимо, то есть почти ни с кем» [601]. Осведомленность его о партийных новостях означает, что с товарищами по партии он виделся, а выбор был не столь велик. Встреча (или встречи) с Джугашвили и обсуждение совместных дел представляются тем более вероятными, что только через него, единственного в Петербурге «цекиста»», Свердлов мог узнать новости из ленинского центра. В любом случае они пересеклись в Петербурге совсем ненадолго, промежуток между возвращением Свердлова и отъездом Кобы за границу составил дней десять.

Свидетельств о том, что в декабре 1912 г. Коба и Свердлов находились в Петербурге и имели общие дела, немного, но в совокупности они выглядят убедительно. Есть упомянутый выше рассказ А. Аллилуевой, что они вместе приходили в их дом, и, хотя всегда остается место подозрению, что мемуаристка подстраивалась под господствовавшую версию событий, представляется, что в данном случае ей не было необходимости сочинять: она вполне могла просто не упомянуть о Свердлове. Давая весной 1917 г. показания Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства о Малиновском, Свердлов сообщил, что виделся с ним в Петербурге в декабре 1912 г. [602], а Малиновский уехал за границу на совещание с Лениным одновременно с Кобой. В пользу того, что Джугашвили и Свердлов успели встретиться, говорит характер упоминаний о Свердлове (Андрей) в январских письмах из Кракова, а также избрание его в ЦК РСДРП. 30 декабря/12 января Джугашвили написал на адрес А. Е. Аксельрода некоему лицу, именуемому Шибаевым, короткое письмецо, в котором просил передать «нарымцу и Андрею, что оба они, оказывается, приняты на службу», и прибавлял: «пусть Андрей подождет» (см. док. 48). Этим письмом Коба извещал Свердлова об избрании в ЦК, а «подождать» следовало, видимо, его возвращения в Петербург. Считается, что под кличкой Шибаев скрывался Бадаев, однако он участвовал в краковском совещании и должен был в тот момент находиться вместе с Джугашвили. Остается предположить, что в его отсутствие кто-то другой должен был получать адресованные ему конспиративные письма. Упомянутый «нарымец» – или Филипп Голощекин, тоже ставший членом ЦК, или бежавший в ноябре 1912 г. из Нарыма М. М. Лашевич [603]. 1/14 января Ленин сообщил Каменеву, что «в Россию вернулась пара хороших нелегалов», явно имея в виду этих же лиц [604]. Тональность сообщения Джугашвили Андрею больше похожа на обращение к товарищу, с которым он недавно виделся и условился о дальнейшей переписке, нежели к человеку, виденному полгода назад и о появлении которого в столице Коба узнал только по слухам. Да и Ленину новость о возвращении двух «хороших нелегалов», скорее всего, привез сам Джугашвили. Крупская 21 января/3 февраля 1913 г. в письме на имя Н. И. Подвойского упоминала получение «письма Андр[ея] для Василия», находившегося в Вене [605].

В декабрьских письмах Н.К. Крупской «Василия» и «друзей» настойчиво звали приехать к Рождеству. В двадцатых числах декабря Джугашвили отправился за границу. Сохранился рассказ финского железнодорожника Гуго Ядава, что его товарищ машинист Копонен в декабре 1912 г. перевозил через границу на своем паровозе Сталина таким же точно способом, как потом летом 1917 г. вывозили в Финляндию Ленина [606]. Секретный сотрудник 22 декабря донес, что Коба «дня четыре тому назад уехал заграницу» (см. док. 44). 22 декабря/4 января Крупская и Зиновьев еще писали в Петербург депутатской группе, прося обсудить с «Васей» дело «о брошюрном издательстве», то есть о возможности выпускать брошюры в рамках «Библиотечки „Правды"» (см. док. 45), стало быть, полагали, что Коба пока в столице и пробудет там еще некоторое время. 26 декабря/8 января Ленин уже сообщал Каменеву о приезде в Краков депутатов и Кобы (см. док. 46).

Несмотря на неоднократные понукания Ленина, желавшего видеть у себя всю думскую шестерку, ибо иначе разговор будто бы утратит смысл, вся шестерка к нему не поехала. К 7/20 декабря Ленин, вероятно от Кобы, получил известие, что из депутатов к нему собираются всего четверо («Почему же только четверо едут? Мы очень, очень просим добиться приезда всей шестерки» [607]), в итоге же явились трое – Малиновский, Петровский и Бадаев. Ленин, по-видимому, удовлетворился этим, о недостаточности встречи в таком составе больше не говорил, напротив, 26 декабря/8 января отправил Каменеву чрезвычайно бодрое письмо: впечатление от депутатов «самое благоприятное», «начинаем сегодня совещание и надеемся на большие успехи» (см. док. 46).