Ольга Эдельман - Сталин. Биография в документах (1878 – март 1917). Часть I: 1878 – лето 1907 года

Ц. Зеликсон-Бобровская:

На гору пошла [511]в сопровождении грузина, хозяина сакли, содержавшего в городе парикмахерскую. Навстречу нам вышла по-восточному одетая молодая женщина, жена парикмахера. На мой удивленный вопрос: «неужели и эта женщина нам сочувствует?», мой провожатый, погрозив в воздух здоровенным кулаком, воскликнул: «О! посмей она мне не сочувствовать!»

Сакля – спуск в какое-то подземелье. Своеобразие обстановки этого восточного обиталища было так необычно! Я растерянно остановилась на пороге. В облаках табачного дыма стали вырисовываться силуэты черных людей, сидящих за столом и уплетающих жирную баранину. Среди них был Голованов [512]. Все эти, на первый взгляд дикие, люди оказались товарищами, членами союзного Совета. Из членов союзного Совета в Тифлисе тогда пришлось иметь дело со стариком Цхакая (Миха), которого звали Гурген, Сталиным (Сосо), затем с покойным Сашей Цулукидзе (он уже тогда был тяжело болен). Кто именно в тот день был в сакле, я не помню. Запомнилось, что толковали на этом собрании о тяжелом положении организации, которая находится накануне провала, и о необходимости затребовать подкрепление из центра. Решено было Голованова направить в Баку, а меня оставить в Тифлисе организатором одного из районов. Гурген – Миха Цхакая – отец кавказской социал-демократии и кавказского большевизма – должен был связать меня с районом. Долго это не удавалось сделать. За ним была слежка. А когда связал меня, наконец, кой с кем из рабочих, то и за мною стали следить шпики. Из моей работы в Тифлисе почти ничего не вышло, если не считать двух-трех небольших рабочих собраний, проведенных мною, да участия в одном, довольно многолюдном, собрании пропагандистов. Из членов этого общегородского собрания в памяти запечатлелась фигура белокурого молодого человека, в студенческой фуражке, он несколько раз брал слово и больше всех горячился. Фамилия белокурого студента была Розенфельд, – это был Каменев.

Зеликсон-Бобровская Ц. Записки рядового подпольщика (1894-1914). Ч. 1. ГИЗ, 1922. С. 67-68.

№ 21

Г. Такайшвили:

В начале сентября 1904 года я сопровождал товарища Коба в сел. Джиханши (куда он направлялся) для создания организации.

В сел. Джиханши мы остановились в доме Алексея Хацава. На другой день утром пришел Афанасий Шубладзе, которому товарищ Коба поручил созвать ночью собрание передовых крестьян. Чтобы оставаться незамеченным, товарищ Коба укрылся в кукурузнике, возле старой крестьянской кухни. Сзади к этой кухне был пристроен сарай (навес). Тут же стоял длинный «сацкахели» (давильня, в которой давят виноград) и вот здесь в такой обстановке товарищ Коба дал мне исчерпывающие разъяснения о работе в деревне и здесь же он составил программу работы среди крестьян на селе. Впоследствии этой программой пользовались все пропагандисты Имеретино-Мингрельского комитета. Вечером товарищ Сосо провел с приглашенными крестьянами беседу. Он говорил с ними очень простым, понятным языком и приводя такие примеры, которые крестьяне слушали со вниманием.

Из воспоминаний Г. Такайшвили. Перевод с грузинского РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 651. Л. 238.

№ 22

Ротмистр Ф. А. Засыпкин:

Наблюдение за время с октября месяца текущего года дало указания, что в силу арестов за истекшее время целого ряда активных деятелей местной социал-демократической организации […] захватов преступной библиотеки района фабрики Адельханова, библиотеки, склада и архива Тифлисского Комитета Кавказской социал-демократической организации, наконец обысков и временных арестов целого ряда лиц, из коих часть прекратила свою активную деятельность […] произведенное таким образом ослабление организации уменьшило преступную пропаганду на очень незначительное время, и хотя в организации и чувствовался некоторый недостаток в деятелях, но это быстро восстановилось, причем подъем настроения последнее время в противоправительственном направлении отразился и на деятельности организации, оживив таковую […]

Общее положение вызвало в ноябре месяце съезд представителей социал-демократических кавказских организаций (до 12 чел.) в гор. Тифлисе, разъехавшийся 28 ноября с. г., причем самый съезд был обставлен особенно конспиративно, не допускал собрания более 3-4 лиц и пока еще не выяснено результатов означенного съезда.

Из донесения начальника Тифлисского охранного отделения ротмистра Ф. А. Засыпкина в Департамент полиции, 16 декабря 1904 г., № 2831

ГА РФ. Ф. 102. Оп. 232. ОО. 1904. Д. 5. Ч. 11. Л. «Б». Л. 28-31 (подлинник).

РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 93. Л.1, 3 (фотокопия машинописной копии советского времени).

№ 23

В. Бибинейшвили (Барон):

Во второй половине 1904 г. революционная работа по деревням и местечкам чрезвычайно усилилась. Вся Кутаисская губерния покрылась нелегальными организациями. Для руководства работой к нам приехал тов. Сталин. Состав комитета был обновлен. В него вошли Сосо Джугашвили, С. Кавтарадзе, Н. Карцивадзе и член союзного комитета Саша Цулукидзе и Миша Окуджава. Из старых членов комитета остался я. Новый комитет решил усилить конспирацию.

Веяние внутрипартийного раскола уже доходило до нас, но в самой организации еще не возникали дискуссии. Следует отметить, что весь состав комитета с первых же дней оказался большевистским.

В начале осени 1904 г. в Кутаис приехала из-за границы тов. Землячка (что она была именно Землячка – я узнал только впоследствии). Имеретино-мингрельский комитет собрался на квартире Саши Цулукидзе. Землячка информировала нас об организации бюро комитета большинства, сделала доклад о расколе и ознакомила с резолюциями конференции.

Как мне потом передавали, Землячка осталась очень довольна личным составом комитета.

В Кутаис приезжал и тов. Каменев, сделавший доклад на заседании комитета с участием других ответственных товарищей, главным образом пропагандистов.

Барон (Бибинейшвили). За четверть века: Революционная борьба в Грузии. М.-Л., 1931. С. 80-81.

№ 24

Ной Хомерики:

Товарищ старик

Как я узнал, с позволения сказать, товарищ Коба передал вам, что якобы мы (я вместе с «Хорошо») [513]были против вас и добивались удалить из ем-ка [514]. Я заявляю, что ничего подобного не было и переданное вам от Коба – гнусная ложь. Да, именно гнусная ложь с целью дискредитировать в глазах товарищей меня и другого товарища («Хорошо»). Я удивляюсь однако ж, как может человек дойти до такого нахальства. Я знаю вообще цену таких людей, как этот господин, но признаться, такой «смелости» от них не ожидал. Но оказывается, они на всякие средства падки, если только эти средства оправдывают цель. А цель или, вернее сказать, честолюбивые замыслы этих подонков нашей партии та, чтобы показаться народу великим человеком. А это несовместимо ведь с честной работой. Бог их не одарил нужным для этого талантом, им приходится для осуществления своих замыслов прибегать к интриге, лжи и тому подобным прелестям. Им на руку всякие выдумки. Выдумки и ложь, говорю я, потому что повторяю опять, ничего подобного не было. Если бы мы так думали – заявили бы прямо тебе прежде всего. Помню я, когда мы были еще в Кутаисе, это было после той истории, когда [с] массой дел нужно было справиться, нам сказали о тебе, что будто ты уехал к. тем, оставив дела в таком состоянии. Насколько я помню, мы хотели тогда написать вам письмо и выругать вас за это и даже выразили желание, чтобы ты возложенные на тебя функции передал товарищам … Но твоя поездка оказалась недействительной, наш протест ненужным. Мы были в нервном возбуждении и, я думаю, никто не станет нас порицать за то, что немного поспешили с выводом. Вот и все.