Татьяна Литвинова - «Помещичья правда». Дворянство Левобережной Украины и крестьянский вопрос в конце XVIII—первой половине XIХ века

Из бумаг сенатора М. П. Миклашевского // КС. 1890. Январь. Док., изв. и зам. С. 122.

Лазаревский А. Миклашевские // Там же. 1882. Август. С. 243–258; Модзалевский В. Л. Малороссийский родословник. Киев, 1912. Т. 3. С. 490–491; Чижов Ф. Сообщение из Малороссии: Михаил Павлович Миклашевский // Русская беседа. 1856. № 1. С. 1–50; Оглоблин О. Люди старої України. С. 150–167; Каюк Д. Г. Родина дворян Миклашевських в історії Південної України // КС. 1999. № 6. С. 108–116; Литвинова Т. Ф., Чернов Є. А. М. П. Миклашевський. До історії суспільної еліти Півдня України початку XIX ст. // Iсторія та культура Подніпров’я. Дніпропетровськ, 1998. С. 156–160.

Дружинина Е. И. Южная Украина в 1800–1825 гг. С. 178.

ИР НБУВ. Ф. 71. № 1145. Л. 2 об.; № 1189. Л. 1.

Там же. № 1203–1204. Л. 1.

Еще советские историки неоднократно подчеркивали, что «нарушение крестьянами принципа прикрепленности к земле было закономерным явлением в крепостной деревне на всем протяжении его [крепостного права] существования» (см.: Эпик Э. Э. Методика изучения побегов крестьян // Социально-экономические проблемы российской деревни в феодальную и капиталистическую эпохи. С. 102).

Крестьяне Г. В. Нечаева из местечка Еремеевка Золотоношского уезда Полтавской губернии работали в его же селе Лукеевка Екатеринославской губернии десятью плугами, за что должны были получить 120 рублей серебром. За доставку льна и пшеницы из Нечаевской слободы в Никополь на крестьянских волах помещик задолжал восьми людям по 40 рублей серебром. Как свидетельствовали крестьяне, 320 рублей и обещанные проценты на них так и не были уплачены (см.: Прошение крестьян Г. В. Нечаева м[естечка] Еремеевки Золотоношского у[езда] шефу Корпуса жандармов А. Ф. Орлову о защите их от обременения барщиной и другими повинностями и от жестокого обращения с ними управляющего имением // Крестьянское движение в России в 1857 – мае 1861 гг. С. 152).

РГИА. Ф. 1285. Оп. 3. Д. 182. Л. 2.

О злоключениях мальчиков, чей отец, оставив своего помещика, ушел из села Федки Бобринецкого уезда Херсонской губернии и стал «бурлаком» (бродягой), рассказал некий «южнорус-крестьянин». Работая один день в неделю за дом, они пожили в одном месте. Не желая приписываться к новому помещику, пошли в другое. Старших сыновей отдавали внаем пасти телят, индюков, другой скот. Семья разрасталась, рождались новые дети, а очередные переезды начинались, как только тот или иной помещик, принимавший этих бродяг, заводил разговор о приписке. Даже тогда, когда они оказывались у «доброго» господина, глава семейства не желал приписываться. Такие любители свободы, разумеется, не думали, что в условиях юга, как уже говорилось, приписка не имела силы крепости. Для них это все равно ассоциировалось с крепостничеством. Не останавливал подобных бродяг и риск быть пойманными, что с отцом автора записки случалось неоднократно. Тогда семья фактически оказывалась перед угрозой голода, вся тяжесть ее содержания ложилась на мать и старших сыновей, вынужденных скитаться в поисках работы. Положение таких детей было очень шатким. Попытка отца сделать его более определенным, отдав их на усыновление одесским мещанам, не оправдала надежд. Следствием этих многолетних странствий были пьянство отца, смерть матери, распыление семейства, неопределенность статуса, что создавало проблемы и после 1861 года. Но воля была превыше всего (см.: А. Г. Записки Южнорусского крестьянина // Устои. 1882. Январь. С. 64–89; Февраль. С. 140–172). По мнению историков, поселение беглых крестьян на помещичьих землях Новороссии продолжалось вплоть до реформы 1861 года. Положение их было довольно неустойчивым не только в правовом, но и в экономическом отношении. По приблизительным данным, незакрепощенные крестьяне отбывали двухдневную барщину (см.: Боровой С. Я., Коциевский А. С. Основные моменты в развитии сельскохозяйственного производства и форм эксплуатации крестьян Степной Украины в дореформенный период // Ежегодник по аграрной истории Восточной Европы. 1964 г. Кишинев, 1966. С. 481). Но, как видно из рассказа крестьянина-южноруса, она могла быть и однодневной.

Новицкий Я. П. Народная память о Запорожье: Предания и рассказы, собранные в Екатеринославщине. 1875–1905 г. Рига, 1990. С. 25–26.

ИР НБУВ. Ф. 71. № 1190. Л. 1.

Там же. № 1191. Л. 1–4.

Оглоблин О. Люди старої України. С. 161.

РГИА. Ф. 1285. Оп. 3. Д. 182. Л. 2.

Там же. Л. 2–3.

Генерал-губернатор В. В. Левашов, объезжая весной 1836 года подвластные ему губернии, а потом отчитываясь, отмечал в рапортах Николаю I по поводу состояния врачебно-ветеринарного дела на Полтавщине: «…недостаток в лекарях», на всю губернию «положен один только Ветеринарный врач, тогда как, по значительному скотоводству, необходимо иметь их по крайней мере по одному в каждом уезде, дабы отвратить повторяющиеся почти каждый год падежи». Такая же картина была и на Черниговщине. (См.: [Рапорт чернігівського, полтавського та харківського генерал-губернатора В. В. Левашова про результати обстеження Чернігівської губернії від 24 травня 1836 р.] // Галь Б. Чернігівська, Полтавська та Харківська губернії середини 30‐х рр. XIX ст. (за рапортами генерал-губернатора В. В. Левашова) // Схід–Захід: Iсторико-культурологічний збірник. Харкiв, 2008. Вип. 9–10. С. 199; [Рапорт чернігівського, полтавського та харківського генерал-губернатора В. В. Левашова про результати обстеження Полтавської губернії] // Там же. С. 192.) К сожалению, в предреформенный период ситуация не слишком изменилась. Н. А. Маркевич, описывая в 1855 году народонаселение Полтавской губернии и обращаясь к причинам смертности всех категорий крестьян, важной причиной считал отсутствие надлежащей медицинской помощи, «благовременного пособия больным и родильницам». Коротко сообщив об убогой медицине Гетманщины, известный историк и экономический писатель констатировал: «Правнуки наших прадедов, мы на этот щет не далеко ушли от них». А далее приводил следующие данные на середину XIX века: медиков – 1 на 21 628 душ обоего пола, фельдшеров – 1 на 15 710, оспопрививателей – 1 на 14 518, больниц – 1 на 66 613, богаделен – 1 на 69 389, аптек – 1 на 92 512 человек и 1 повитуха на 50 362 женщины, замечая: «С такими средствами далеко не уедешь». Николай Андреевич считал, что медицинское обеспечение крестьян – это дело помещиков, и для его улучшения вносил свои предложения: «Если бы ближние между собою соседи, которых имения составляют, взятыя вместе, от 500 до 1000 душ, имели медика на общий счет, это бы дело было не только христианское, но выгодное по расчету и для них лично с их семействами полезное. Теперь, неравен случай, пока из‐за тридцати верст привезут к ним доктора, так вы уж и душу Богу отдали или успели лишиться жены, сына, дочери. Владельцу ста душ крестьян нетрудно уделить 100 рублей для доктора, и тогда у него за 16 лет не 30,04 на 100, а 59,76 прибавится». Для скептиков автор приводил аргументы в виде расчетов, показывая все выгоды его предложений и дополнительно повторяя: «…у нас весьма много людей гибнет оттого, что не была подана помощь немедленно или не была подана вовсе» (см.: Маркевич Н. О народонаселении Полтавской губернии. Т. 3. С. 43–44).