Татьяна Литвинова - «Помещичья правда». Дворянство Левобережной Украины и крестьянский вопрос в конце XVIII—первой половине XIХ века

Шандра В. Малоросійське генерал-губернаторство. С. 116.

Речь малороссийского генерал-губернатора кн[язя] Н. Г. Репнина к дворянству. С. 172.

Отношения военного губернатора князя Репнина к маршалам дворянства о крестьянах // ЧОИДР. 1874. Апрель – июнь. Кн. 2. С. 46–53.

Павловский И. Ф. Полтава в XIX столетии. С. 235–236.

Всеподданнейшее письмо Малороссийского военного губернатора, князя Репнина, из Полтавы. С. 172.

Там же. С. 173.

Основа. 1861. Март. С. VII.

Учитывая большое количество мелкопоместных дворян на Левобережье, а также одновременное владение поместьями в разных губерниях, можно предположить, насколько непростой была эта задача, когда необходимо было поставить 1 рекрута от 500 ревизских душ. Неудивительно, что среди архивных материалов сохранилось немало дворянских жалоб, разного рода прошений, нареканий на злоупотребления местных чиновников и т. д. (см., например: ГАЧО. Ф. 133. Оп. 1. Д. 209. 156 л.).

Одним из важных прав дворянства было право делать «складки», т. е. собирать средства на различные потребности, что определялось двумя третями голосов дворянского собрания. Чаще всего это делалось для обустройства сословных учреждений, особенно учебных заведений. За единицу обложения «складкой» дворянские собрания обычно определяли крепостную «душу». Так, полтавское дворянство, создавая институт для воспитания благородных девиц, облагало всех дворян суммой в 50 копеек с души, слободско-украинское дворянство на нужды военного училища, рассчитанного на 40 малолетних дворян, вносило 10 копеек с души в течение пятнадцати лет ( Середонин С. М. Исторический обзор деятельности Комитета министров. Т. 1. С. 269–275). Комитет министров утверждал дворянские «складки» и следил, чтобы они не имели принудительного характера. Однако это не означает, что такое право не было для многих обременительным.

М. П. Миклашевский, выполняя в соответствии с законом распоряжение о строительстве дорог для прогона скота, осенью 1842 года должен был прислать по общему наряду 149 человек рабочих людей, половину – с топорами, половину – с заступами, и 15 повозок с «благонадежными… приставами и с продовольствием на 14 дней». Этот наряд касался помещиков и государственных крестьян. В результате с 10 по 24 октября каждая десятая ревизская душа – в общем тысячи человек – работала на строительстве дорог, отвлекаясь от своих хозяйственных дел («мнение» М. П. Миклашевского по этому поводу см. в: ИР НБУВ. Ф. LXXI. № 1195–1196).

РГИА. Ф. 1035. Оп. 1. Д. 467.

П. А. Румянцев, когда жил в своих имениях в Вишенках и Ташанах, как-то спросил у генерального есаула, члена Малороссийской коллегии, И. Т. Жоравко: «Какая самая выгодная промышленность в Малороссии?» Тот отвечал: «Быть опекуном» (см.: А. Л. Черты характера гр[афа] П. А. Румянцева. С. 80). Насколько сложной стала проблема опекунства, видно из «Представления» мглинского предводителя дворянства, А. И. Покорского-Жоравко, черниговскому губернатору П. И. Гессе от 14 августа 1849 года (см.: ГАЧО. Ф. 133. Оп. 1. Д. 392. Л. 23 – 25 об.).

Речь малороссийского генерал-губернатора кн[язя] Н. Г. Репнина к дворянству. С. 176.

Равдин Б. Н., Рогинский А. Б. Записка декабриста М. Н. Новикова. С. 123.

Там же. С. 122.

Речь малороссийского генерал-губернатора кн[язя] Н. Г. Репнина к дворянству. С. 174.

Равдин Б. Н., Рогинский А. Б. Записка декабриста М. Н. Новикова. С. 123.

Шандра В. Малоросійське генерал-губернаторство. С. 41.

В 1847 году предводитель дворянства Рязанской губернии после обследования состояния мелкопоместных дворян пришел к выводу, что значительная их часть жила в крайней нищете, а некоторые даже были вынуждены наниматься «в услужение» к крестьянам (см.: Борецкой А. Захудалое дворянство // Русская мысль. 1882. Декабрь. С. 341).

Н. Г. Репнин, обращаясь в 1823 году к министру финансов Е. Ф. Канкрину, именно с 1812 годом связывал «покривление благосостояния частного» в Черниговской губернии и указывал на четыре главные последствия Отечественной войны: уменьшение народонаселения, «истощение денежных капиталов», падение промышленности и «совершенный голод с его последствиями» (см.: Список с отношения малороссийского военного губернатора, князя Николая Григорьевича Репнина, министру финансов Канкрину, от 24 ноября 1823 года, под № 3546 // Авгиасова конюшня. С. 171).

Попутно замечу, что проблема недоимок, долгое время воспринимавшаяся как наиболее «популярный» показатель кризиса «феодально-крепостнической системы», несколько по-другому трактуется той частью современных русистов, которые пытаются преодолеть парадигму кризиса и непрерывного обнищания крестьянства России в течение XIX – начала XX веков. Б. Н. Миронов, опираясь не только на свои масштабные исследования, но и на выводы зарубежных ученых, считает эту проблему одним из примеров двойной интерпретации, поскольку недоимки могут указывать как на перегруженность налогами и повинностями, так и на желание от них уклониться. Вслед за одним из первых ревизионистов, Дж. Симмсом, он отмечает отсутствие достаточных доказательств тесной связи между доходами, повинностями и недоимками. Поэтому недоимочность нельзя воспринимать как показатель более низкого уровня благосостояния – крестьяне и мещане не спешили платить налоги даже тогда, когда имели для этого средства. Тем более что долги по налогам регулярно прощались верховной властью (см.: Миронов Б. Н. Благосостояние населения и революции в имперской России: XVIII – начало XX века. М., 2010. С. 53–55). И, хотя позиции ревизионистов разделяются отнюдь не всем сообществом российских историков, картинка нашего времени и без исследования подсказывает, что так же вполне могло быть и в прошлом. (Я имею в виду не списание государством долгов простого населения, а уклонение разными способами от уплаты налогов, выплат по кредитам и т. п.) Что же касается большей уязвимости помещичьих крестьян по сравнению с другими налоговыми категориями, на чем обычно делают акцент для иллюстрации кризиса крепостнической системы, то исследование опытного экономиста, предводителя дворянства Мглинского уезда, А. И. Покорского-Жоравко, представленное в 1849 году Черниговскому губернатору П. И. Гессе, показало, что «не одни помещичьи крестьяне обременены недоимкою, но она находится в таком же значительном размере и на других сословиях, платящих подушный оклад в Мглинском уезде, а именно на мещанах Христианских числится недоимки на 1038 душах 14 862 рубля 15 копеек, или по 14 рублей 31¼ копейки на душу, на мещанах Евреях на 1057 душах 46 561 рубль 30½ копеек, или 44 рубля 5 копеек на душу, и государственных поселянах на 16 123 душах 166 584 рубля 68¼ копеек, или по 10 рублей 33 копейки на душу». Из помещичьих имений именно мелкие давали наибольшее количество должников по налогам: из 297 помещиков уезда 196 имели меньше 20 душ, и на них приходилась наибольшая сумма недоимки – 23 052 рубля 28 копеек, или по 16 рублей 88 копеек на каждую душу. В некоторых владениях эта цифра составляла более 1000 рублей на душу (ГАЧО. Ф. 133. Оп. 1. Д. 392. Л. 20–28).