Александр Левинтов - Книга о красивой жизни. Небольшая советская энциклопедия

Жалко, что наш опыт игры в китайский чай проходил в эпоху жуткого дефицита туалетной бумаги, что придавало этой затее почти трагическую окраску.

Садятся несколько человек за стол, а еще лучше — за опрокинутый порожний ящик или здоровенную катушку телефонного кабеля. Рядом ставится два ящика. В одном, к примеру, водка, а в другом — шампанское. Или — пиво и коньяк, или — тройной и денатурат; понятно, что пар может быть сколько угодно; самая жуткая пара — жидкость по выращиванию волос и жидкость по их удалению. Оптические эффекты возникают, как в комнате смеха: то вы девушка с веслом, то гвардеец пятилетки.

Наливается полный стакан, и первый, отпив глоток, добавляет в водку шампанского на размер своего глотка и передает по солнышку. Против солнышка, она же часовая стрелка, пускать нельзя — обязательно собьетесь. Второй отпивает из целого стакана глоток и опять добавляет шампанского. И передает дальше. И так — до тех пор, пока в стакане не образуется чистое шампанское (пиво, денатурат, жидкость по удалению волос — выбор за вами). Это наступает примерно через два-три круга.

После того, как экспертно устанавливается полная замена одной жидкости на другую, процесс переворачивается и теперь столь же последовательно добавляется первый напиток до полного своего восстановления.

Установивший это восстановление имеет право выбора следующей пары напитков и бежит за ними, либо достает излюбленную пару из тумбочки (рюкзака, голенища, подполья, инструментного ящика, карманов телогрейки, смокинга или из бара с подсветкой). Обычно играют три сета с естественным выбыванием.

В общем виде американка — это спор с кем-нибудь на условии, что проигравший выполняет любое желание победителя. Поэтому в американку играют почти исключительно с девушками: у них по отношению к вам всегда только одно желание и это желание полностью совпадает с вашим. Поэтому совершенно неважно, кто тут проиграл или выиграл, а сколько раз это желание исполняется. И каким образом.

…Катается на озере в лодке парочка, и никак у них не клеится разговор на нужную тему — то про театр заговорят, то про цены на обувь. Вот он вдруг находит новый поворот беседы:

— А я могу выпить бутылку «Охотничьей горькой», а потом без остановки догрести до берега.

— Да тут больше километра до нашего причала.

— Около двух. Ну, спорим на американку? (Как я ее сейчас!..)

— Спорим! (Вот он, наконец, и попался, как я его сейчас!..)

И он достает непочатую бутылку «Охотничьей горькой», которую специально припас для возможных интимностей после этого дурацкого катания, и в три хороших глотка выпивает досуха, небрежно запускает бутылку за борт, подальше куда-нибудь, выкуривает в качестве закуски примину или беломорину и садится за весла, гребя мерно, с оттягом каждого взмаха перед выходом весел из воды. Лодка идет удивительно ровно и прямо, как им кажется обоим, потому что оба увлечены предстоящим им на берегу, и, наконец, утыкается носом в прибрежный песок, всего в трехстах метрах от причала.

— Выиграл! — говорит он, подает ей руку, чтобы она могла с кормы перейти на нос, а оттуда на обетованную, с так необходимыми для этого дела кустами, затем выходит из лодки сам, делает два шага до сухой земли, но получается только один, а на втором он падает замертво, вырубаясь часа на три. Девушка терпеливо ждет минут десять, потом идет в лагерь, казенную лодку уносит течением на середину озера, а профорг группы делает ей в этот же вечер предложение, и они тут же скрепляют предстоящий брак невыполненным в американку ритуалом.

И потом еще много лет спустя они будут встречаться втроем, пить на кухне всякую радость под селедочку и каждый думать свое:

Муж: и как это меня так тогда угораздило?

Друг семьи: надо же, пронесло тогда, а мог бы вляпаться, как он…

Жена: а должок-то за ним остался!

В парилке никто водку не пил? На верхней полке? Если еще перед этим парку поддать?

Тут сердце надо иметь лошадиное и дыхалку водолаза. И еще обладать спортивной гордостью и злостью. Если чего-то из этого нет, вас непременно вынесут с полка санитары неотложки. Это уж точно и проверено.

Игра в парную водку — самая суровая и скупая мужская игра. Главное в ней — не получаешь никакого удовольствия; что может быть противней теплой, даже почти горячей водки, когда во рту и так все пересохло, и шкура на спине вот-вот лопнет по шву хребта?

И здоровье на парной водке наверняка гробишь.

Именно поэтому мы так часто и играли в парную водку. «Жить коротко, но пламенно и интересно, как метеор на небе», — учили нас еще в школе и заставляли читать про Павку Корчагина, который действительно недолго протянул и даже узкоколейку-дрововозку не достроил, умер в глубоком параличе, о чем и написал в своем замечательном романе. И все мы были слегка Павками Корчагиными, хотя я эту книжку так и не прочитал.

Если же ты сдюжил, то дальше все проще — каким-то образом спускаешься вниз, эдаким привидением доходишь до душа, включаешь на полную мощность холодную воду и стоишь под этой струей, пока не начнешь стекленеть.

Когда первая изморозь охватит душу и по телу пойдут ледяные узоры, холодную убирай. Горячую включай, двумя руками, чтоб быстрее шло. Дошел до кипятка — обратный ход. И так несколько раз. Это называется «шотландский душ», и это — единственное средство спасения после «парной водки».

Есть такие ситуации, когда пить приходится на скорость — не до кайфа. Например. Олимпиада в Москве или Юношеские игры. Нашего брата разогнали и рассадили, ментов нагнали тучами. Они в каждое заведение наведываются с точностью ядерного полураспада, например, каждые двадцать секунд.

За эти двадцать секунд надо: отвинтить пробку, разлить по трем стаканам, выпить, прочувствовать.

А когда менты (они парами-тройками ходят, чтоб поглазастей быть) вновь появляются, можно спокойно так запить пережитое бесцветным компотиком и с ленцой поковырять вилкой в затухающей жизни люля-кебаба из вчерашнего лангета.

А то вот еще был повод для скорострелки — похороны очередного генсека. Ну не было такой скамейки или подворотни, где бы не шнырял бдительный мент.

И тогда мы обнаглели. Вокруг Карла Маркса патрулирует мент. Он обходит памятник примерно за 7–10 секунд. Мы с приятелем встали к Марксу спина к спине, как привыкли делать еще во время уличных драк. Вот мент проходит мимо нас, заворачивает за левое плечо величайшего мыслителя, а мы — бульк, стаканом махнешь Якову Михайловичу, что стоит третьим, и одним махом, стакан потом в карман, а тут мент из-за правого плеча автора «Капитала» выворачивает, а я уже затяжку сделал и небрежно так дым из пасти пускаю. Мент мимо нас с подозрением проходит, за левое плечо заворачивает, а мы — шасть, и приятель мой повторяет приветствие Свердлову. Только стакан успел брякнуть в кармане о мелочь, мент выруливает с правого плеча.