Илья Левит - Сказки доктора Левита: Беспокойные герои (Иосиф Трумпельдор и Чарльз Орд Вингейт)

Планы Алленби — обойти укрепления Газы — удались. Тут тоже есть разные детективные истории. Например, о полевой сумке, потерянной как бы случайно в кавалерийской стычке британским офицером. И в ней, конечно, находят турки приказ о подготовке новой атаки на Газу. В октябре 1917 года операция началась. Сперва действительно произвели демонстративную атаку на Газу на суше и с моря, отвлекли туда внимание турок. А главный удар нанесли южнее, на Беер-Шеву, по путям, намеченным с помощью «Нили». Хорошо показали себя кавалерия и верблюжьи отряды. Беер-Шеву легко взяли благодаря неожиданности. Туркам, под угрозой окружения, пришлось начать отступление из Газы. Энергично преследуя отступающих турок, Алленби 9 декабря 1917 года без боя занял Иерусалим. Чтобы подчеркнуть уважение к особому городу, Алленби вступил в Иерусалим пешком. Не как победитель, а как паломник. Еще раньше, в ноябре, англичане заняли Яффо и Тель-Авив. Из вступления в Иерусалим постарались выжать максимальный морально-агитационный успех — Иерусалим как-никак!

Но, честно говоря, успех был относительный. Турок по-настоящему не разбили, отступили они организованно. Север страны остался в их руках — линия фронта проходила теперь километрах в десяти к северу от Иерусалима. Развитию успеха помешали события, случившиеся далеко от наших мест, — в России 7 ноября произошла революция, и Россия вскоре вышла из войны. А немцы заняли всю Украину и Белоруссию, продиктовав большевикам тяжелейший Брестский мир (люди старшего поколения учили это на уроках истории как пример ленинской мудрости). После чего, с одной стороны, в Германию и Австро-Венгрию стало поступать захваченное на Украине продовольствие — там еще было что брать. Так что продовольственное положение центральных держав хоть немного облегчилось. А с другой стороны, немцы, оставив для оккупации Украины в основном австро-венгров, перебросили большую часть своих сил на Западный фронт — во Францию. И весной 1918 года казалось, что Германия еще вырвет победу — немцы неудержимо рвались вперед, кроша и англичан, и французов. Бои в 1918 году уже и близко не напоминали начало той войны, скорее уж походили на Вторую мировую войну. Авиация к тому времени превратилась в могучий род войск, атаковавший вражеские позиции с большим эффектом. (А когда-то, в 1914 году, даже использование самолетов для разведки и управления артиллерийским огнем воспринималось как чудо.) Переброска войск на автомобилях, в 1914 году ставшая сенсацией, теперь была самым обычным делом. Танков у немцев было еще маловато. Зато продемонстрировали они очередную новинку — Большую Берту. Еще в марте, находясь более чем в 100 километрах от Парижа, они обстреливали его из этих сверхдальнобойных пушек. К воздушным налетам парижане уже попривыкли, но эти обстрелы вызвали панику. Они были достаточно страшны и сами по себе — известен, например, случай, когда снаряд попал в церковь во время богослужения, перебив массу людей. Но главное было не в этом — никто не верил, что немцы могут стрелять так далеко, все решили, что они гораздо ближе. И они к концу мая действительно находились всего в 70 километрах от Парижа.

Но союзники держались. Именно в эти страшные дни было наконец создано единое командование. Во главе всех войск встал французский маршал Фош (единого командования давно не хватало, но попробуй преодолеть национальный гонор). В Париже железной рукой правил Жорж Клемансо («Тигр»). Когда-то этот человек прославился защитой Дрейфуса. Теперь ему было уже 80 лет, но казалось, время над ним не властно. Не было у Германии тогда врага более неукротимого. Конечно, в такой ситуации было не до Ближнего Востока. И у Алленби отняли большую часть войск и перебросили во Францию. А у турок высвободились войска на Кавказском фронте! И разведка докладывала, что в наши Палестины должен прибыть новый командующий — Мустафа Кемаль-паша, будущий Ататюрк, уже прославленный и любимый турецкой армией. Словом, ожидался сильный турецкий контрудар. В довершение всех бед большевистская революция испортила и отношения англичан с арабами — большевики опубликовали текст секретного соглашения союзников по Ближнему Востоку. А немцы и турки постарались, чтобы арабы об этом узнали. Ибо те соглашения сильно расходились с обещаниями, которые англичане дали арабам. И те, возмутившись, прекратили военные действия. Прошло немало времени, прежде чем Лоуренс Аравийский снова их уговорил. И кажется, единственным подкреплением, посланным тогда Алленби, был Еврейский полк.

Мы оставили Еврейский полк летом 1917 года, когда его формирование только началось. Официально он носил два названия: 38-й полк королевских стрелков и Еврейский полк. Это название — «Еврейский полк» — вызвало особую ярость «йегудонов». Они требовали, чтобы его отменили и послали полк не в Землю Израильскую, а в любое другое место. А были они влиятельны. В конце концов пошли на компромисс — решили, что звание «Еврейский полк» надо еще заслужить. Оно ведь звучит гордо! Его полку присвоят только после участия в боях, что и произошло. Но пошлют его только в Землю Израильскую. Во внутренней жизни полка сразу же были установлены еврейские обычаи — кошерная кухня и суббота как день отдыха. Впрочем, в обиходе он для всех сразу же стал Еврейским полком. И на вербовочном пункте в Лондоне была именно эта надпись (и на иврите тоже). Вербовка шла. Поскольку ясно было, что на фронт идти придется, — люди из Уайтчепела приходили добровольно. Бывало, что из других частей переводились евреи, уже понюхавшие пороха. Тренировочный лагерь был расположен в Плимуте. Жаботинский был сперва рядовым солдатом, затем его произвели в сержанты. Наконец 2 февраля 1918 года был устроен парад Еврейского полка в Лондоне.

Жаботинский пишет, что не только Уайтчепел, но и некоторые «йегудоны» были взволнованы. Еврейская пресса, еще недавно травившая Жаботинского, теперь с восторгом описывала парад. В тот день Жаботинского произвели в лейтенанты. Как я уже писал, в английской армии иностранцу нельзя было получить офицерский чин. Трумпельдору в нем отказали. Но когда речь зашла о Жаботинском, ходатайствовавший об этом Паттерсон вспомнил, что был прецедент: германский император Вильгельм II до войны был почетным британским офицером. Так что Жаботинский стал вторым иностранцем, получившим в Англии офицерский чин. Меж тем осенью 1917 года в Лондон приехала жена Жаботинского с сыном. Переезд был драматическим. Они выехали из еще демократической России через Скандинавию, а дальше морем из норвежского порта Берген. (То есть вышеописанным «Скандинавским конвоем».) И случилось так, что в Бергене Эри Жаботинский, которому не было еще и семи лет, расхворался, и они пропустили отплытие парохода, который потом потопила немецкая подводная лодка, — был разгар неограниченной подводной войны. Германия пыталась задушить Англию блокадой.