Раиса Кирсанова - Розовая ксандрейка и драдедамовый платок: Костюм - вещь и образ в русской литературе XIX в.

Авторское отношение к костюмам его времени, к суетности моды, её всеядности и алчности, проявилось в комедии «Горе от ума»: название накидки — «тюрлюрлю» — изображено как символ легкомыслия и фривольности. Это звукоподражание существовало в русском языке еще в начале XX в.

«Та же история повторилась; мальчик уже начал приходить в отчаяние, когда вдруг скрипнула дверь, высунулось женское лицо в чепчике с длинной фалбалой и жалобно прошептало: „Петрушка!“».

Некрасов Н. А. Три страны света, 1848–1849. Пролог.

Фалбала, фальбара — широкая оборка, волан, которыми отделывали женские платья, чепцы, белье.

Речь идет об очень широкой оборке, закрывающей лоб и щеки, ею отделывали чепцы пожилых женщин вплоть до середины XIX в.

Написание «фальбара» встречается у Н. А. Некрасова же в романе «Мертвое озеро».

Для этого времени «фалбала» — признак старомодности, знак преклонного возраста.

Фалбала.

Рисунок из журнала «Галатея» за 1839 г. № 21.

«Какой гадкий, но ужасный богач, почти всякий день у него какая-нибудь новая драгоценность: то булавка в тысячи три, то табакерка с музыкой и чудной живописью; один раз привез он нам показать фермуар… ах, какой фермуар, ma chère».

Вельтман А. Ф. Сердце и думка. 1838. Ч. II. Гл. VI.

Фермуар — застежка из драгоценных камней на нагрудном украшении или каком-либо другом ювелирном изделии. Фермуаром называли также недлинное ожерелье, охватывающее шею, так как ожерелье всегда имело застежку. Иногда застежка могла представлять собой чрезвычайно ценное произведение ювелирного искусства, превосходящее ценой само ожерелье. Марта Вильмот рассказывает следующую историю: «Устала от описания больше, чем от самого бала, но не смогу успокоиться, пока не расскажу напоследок о том ожерелье, которое было на мне. У шведской королевы Кристины когда-то было кольцо с опалом, оправленным в небольшие темно-вишневого цвета рубины. Она подарила это кольцо одному из своих придворных, а тот передал его своему сыну. Граф Панин, русский посланник в Стокгольме, был любителем редкостей. Он увидел кольцо и, найдя камень очень красивым, выменял его на солитер такой же величины. Когда граф вернулся в Россию, кольцом восхитилась его племянница, княгиня Дашкова, и граф подарил его ей. Год назад княгиня приказала вставить опал в виде застежки в бриллиантовое ожерелье и подарила это ожерелье мне» (Письма сестер М. и К. Вильмот из России. М., 1987. С. 407–408).

Фермуары не прятали сзади, как застежку в современных ожерельях, а носили застежкой-фермуаром на передней части шеи.

А. Я. Панаева вспоминала, что в бытность ее ученицей танцевальной школы актеры получали подарки: «На другой день бенефиса от государя присылался подарок на дом: первым артистам — бриллиантовый перстень, артисткам — серьги или фермуар» (Панаева А. Я. Воспоминания. М., 1972. С. 32).

«Природные локоны показались ей жидки, — приколола накладные; опутала всеми бусами, какие только случились: к челу привесила фероньерку ; сверх цветного платья накинула розовую пелеринку, сверх пелеринки голубую кокетку; перепоясалась шитой лентой; не забыла пришпилить ни севинье , ни аграфа , ни мозаиковой пряжки; подвески к серьгам с погремушками».

Вельтман А. Ф. Сердце и думка, 1838. Ч. IV. Гл. XI.

Фероньерка — обруч или цепочка с драгоценным камнем или жемчужиной посредине, которую носили на лбу. Такой тип ювелирного украшения был известен еще в эпоху Возрождения. В первой половине XIX в. считалось очень модным украшением. В «Северной пчеле» сообщалось, что «фероньерки сделались необходимостью» (1832, № 49). Ироническое отношение к описываемому персонажу в цитируемом отрывке связано не с обилием надеваемых украшений, а их неуместностью в данной обстановке.

Фероньерка.

Рисунок из журнала «Новый живописец» за 1830 г. № 12.

На портретах XIX в., особенно первой половины столетия, часто можно увидеть несколько одновременно надетых шейных и нагрудных украшений — колье, медальон, цепочку с крестиком, брошь и т. д. Все они входили в состав полной, или большой, парюры, которая, кроме того, включала парные браслеты, серьги, украшения для волос и т. д. Весь набор драгоценностей мог включать до пятнадцати предметов.

Разумеется, заказанные ювелиру одновременно и выполненные из одинаковых камней и драгоценного металла парюры ценились особенно высоко. Но надевали их только в особо торжественных случаях — на балы с присутствием членов царской фамилии и т. д. В менее торжественных случаях носили полупарюру, включавшую серьги, браслеты или брошь. Состав парюры и полупарюры, естественно, менялся. Так, в 80-е гг. в нее включались дамские запонки. Как правило, фамильные драгоценности были хорошо известны окружающим. В каждом уездном городе могла быть своя «княгиня Марья Алексевна». Поэтому нарушение правил ношения драгоценностей, их избыток в неподходящей ситуации был прямым указанием на выскочку — разбогатевшую купчиху или мелкопоместную дворянку, претендующую на причастность к большому свету.

В ином, но тоже ироническом смысле упоминает фероньерку М. Е. Салтыков-Щедрин: «Надень фероньерку, и дело с концом! — сказала она, — как раз звездочка по середине лба придется.

И точно: надела сестрица фероньерку, и вместо прыща на лбу вырос довольно крупный бриллиант» (Пошехонская старина, 1887. Гл. XV).

«Ему отворил человек лет тридцати в утреннем костюме — в халате с шелковыми кистями, в красной феске и шитых золотом туфлях».

Некрасов Н. А., Панаева А. Я. Мертвое озеро, 1851. Т. 2. Ч. 10. Гл. 48.

Феска — маленькая, чуть сужающаяся кверху шапочка без полей, иногда с золотой кистью на верху шапочки. Появилась в качестве домашнего головного убора вместе с другими элементами восточного костюма — халатом, архалуком, туфлями без пяток (пантуфли) в начале XIX в. После русско-турецких войн второй половины XVIII столетия в обиход вошли некоторые элементы восточного быта, например софа, покрытая ковром и с множеством подушек. В 20-е гг. XIX в. начало распространяться курение трубок и кальянов. Феска сохраняется среди модных вещей в мужском гардеробе вплоть до 60-х rr. XIX в. В более поздних изображениях, помещавшихся в модных журналах, она уже не встречается.

«Мило, Анна Григорьевна, до невероятности; шьется в два рубчика: широкие проймы и сверху… Но вот, вот когда вы изумитесь, вот уж когда скажете, что… Ну, изумляйтесь: вообразите, лифчики пошли еще длиннее, впереди мыском, и передняя косточка совсем выходит из границ; юбка вся собирается вокруг, как, бывало, в старину фижмы, даже сзади немножко подкладывают ваты, чтобы была совершенная бель-фам».