Вадим Парсамов - На путях к Священному союзу: идеи войны и мира в России начала XIX века

Архаизированная лексика, общеславянский колорит оды, дополненные авторскими комментариями из современности [Там же, с. 418–419] [20] К строкам: Тот, шуйцей рану сжав, десной изнеможенной Оторванну хоругвь скрывает на груди, дано примечание: «Известный поступок солдата Емельянова». К строке: О юноша, о ты, бессмертью приобщенный! — дано примечание: «Здесь автор думал об одном молодом человеке, Новосильцеве, который в прошедшую войну был изранен в сражении и умер от ран, разлученный со своим отечеством, разлученный с родными, которые и теперь оплакивают его потерю. Автор желал бы наименовать всех наших героев, столь недавно принесших в дар отечеству и кровь свою и жизнь, но их имена известны, и благодарность сохранит об них воспоминание» [Жуковский, 1959, с. 418–419]. , усиливали патриотическую суггестивность образной системы.

Однако на первом плане стоят не сражение и героизм воинов, а бард, соединяющий в себе войну и мир. Это традиционная для всех культур фигура певца, вдохновляющего воинов на битвы и рассказывающего о подвигах героев мирным людям. В герое Жуковского пересекаются различные культурные традиции. Само имя «бард» отсылает к Оссиану [Левин, 1980, с. 88–90]. За некоторыми образами стихотворения просматривается «Слово о полку Игореве» с его Бояном [Прокофьев, 1988, с. 41–42]. Встречающийся в тексте образ убитого воина, положенного на щит, отсылает к спартанской традиции и соответственно Тертею, имя которого упоминалось в эпиграфе из Делиля, предпосланном первой журнальной публикации этого стихотворения: «Если иногда лесть унижала наши песни, зато чаще наши торжественные звуки заставляют уважать законы и любить отечество. Воинственный бард бегал из строя в строй, чтобы воодушевлять юношество, устремившееся к битвам. Тиртей пожирал Марса своим пламенем… Не будем же позорить пыл, нас воодушевляющий; оставим сладостные песни забав и их робкую лиру; прославим великодушного и добродетельного человека».

В рамках этих традиций Жуковский видит свое поэтическое место. Основным содержанием лирической медитации барда являются рассуждения о войне и мире. Эти две категории соотносятся в «Песне» как смерть и жизнь, как слава и бесславье. Прославляя воинов, павших на войне, бард с презрением отзывается о людях мирной жизни:

Мир ассоциируется не только с безвестным и темным существованием, но и с неволей ( завидна ль часть веригой лет томимых ), и в конечном счете смертью:

Совсем другое дело – смерть на войне. В ее характеристике доминирующей оказывается лексика со значением не только славы, но и наполненности бытия:

Подлинного мира удостоены лишь те, кто отдал жизнь в бою:

В пространственном отношении война и мир противопоставлены как верх и низ. Все что относится к мирной жизни расположено внизу и в темноте, ее образом является «дольний мрак». Битва происходит наверху, и связанные с ней действия выражаются мотивами паренья и полета:

Пространственные характеристики усиливаются цветовыми. В описании смерти в бою многократно подчеркиваются световые тона: «И в гробе озарен денницей лучезарной » (курсив мой. – В. П .).

Итак, жизнь и смерть меняются местами. Жизнь в привычном значении получает характеристики смерти, а смерть в бою является наивысшем воплощением подлинной жизни. Мирная жизнь в ее нормальном течении строится вокруг могилы воинов как дань памяти об отдавших жизни за свое отечество. Девы рыдают на их могилах, потомки приходят, чтобы набраться мужества и в дальнейшем следовать примеру героических предков.

В этот поэтический мир вплетаются современные мотивы, служащие пропагандой политики Александра I в 1806 г. Лейтмотивом этой части «Песни» является отмщение, к которому бард призывает славян. Причем мстить следует не только за погибших братьев, но и всю Европу, обращенную в рабство Наполеоном – «ярым исполином»:

Упоминание несчастий Пруссии позволяет более точно датировать стихотворение. Судя по этому отрывку, оно не могло быть написано раньше середины октября 1806 г., когда прусская армия была полностью уничтожена французами: «Сокрылись Германа последние сыны». В 1806 г. патриотизм Жуковского имел ярко выраженную либеральную окраску. Так, указ о созыве милиции Жуковский увязывал с необходимостью «дарования многих прав крестьянству, которые приблизили бы его к свободному состоянию» [Жуковский, 1895, с. 26] [21] Подробнее о либерализме Жуковского см.: [Гуковский, 1965, с. 29–36]. . Освобождение немцев от ига Наполеона и русских крестьян от произвола помещиков для Жуковского – явления одного порядка. В этом плане он как бы пропагандирует намерение Александра I строить внешнюю и внутреннюю политику на одних и тех же принципах.

Поэтому не случайно «Песне барда» он придавал большое значение именно пропагандистского толка. За ее публикацией на страницах «Вестника Европы» должно было последовать сценическое воплощение. Этими планами поэт поделился в письме к А.И. Тургеневу от 24 декабря 1806 г.: «Кашин почти положил эту пиесу на музыку. Она должна быть представлена мелодрамою на театре, и думаю, что произведет великое действие, и, конечно, больше, нежели при чтении» [Жуковский, 1960, с. 558]. Эта пьеса должна была снять противоречие, обозначившееся в 1806 г. между патриотическим воодушевлением русского общества и прусскими симпатиями Александра I.