Збигнев Залуский - Сорок четвертый

Географическое отступление.А нет ли уже в Европе иного опыта в области формирования отношений между вступающей армией-освободительницей, которая преследует гитлеровцев, и страной, в которой, деликатно выражаясь, отсутствует политическая стабилизация?

Классическим примером могла бы послужить Италия, где после падения Муссолини, а также после свержения немцами правительства Грациани произошел полный распад политико-административной жизни. Но до этого Италия, несмотря на попытки найти выход, в течение долгого времени была активным участником лагеря агрессоров. О Франции, несмотря на ее капитуляцию в 1940 году, этого сказать нельзя. Однако и здесь политическое разложение зашло довольно далеко, поскольку многие люди связали себя с псевдонейтральностью, а точнее — коллаборационизмом Виши, многие сражались с фашизмом, не оглядываясь на де Голля, а позиция и влияние последнего далеко не были столь неоспоримы, как это представляется сегодня.

10 июня 1944 года генерал де Голль дал в Лондоне интервью представителям прессы. Он сказал:

«В настоящее время не существует никакого соглашения между французским правительством и союзными правительствами о сотрудничестве французской администрации и союзных армий на освобожденной территории французской метрополии. Больше того, создалось впечатление, что в обращении генерала Эйзенхауэра речь идет об установлении во Франции власти союзного военного командования. Разумеется, такое положение для нас неприемлемо…» {323} 323 Шарль де Голль. Военные мемуары, т. 2, М., 1960, с. 775.

«…В Соединенных Штатах подготовлялось некое «союзное военное правительство» (АМГ), которому надлежало взять в свои руки управление Францией, — ядовито отмечает де Голль в своих воспоминаниях. — В эту организацию нахлынули всякого рода теоретики, техники, деловые люди, пропагандисты, вчерашние французы…».

В разговоре с Черчиллем де Голль возмущался:

«Я, например, только что узнал, что вопреки моим предупреждениям союзные войска и службы, приготовившиеся к высадке, якобы везут с собою французские деньги, изготовленные за границей, — деньги, которые правительство Французской республики ни в коем случае признать не может, а между тем по приказу союзного командования эти деньги должны иметь принудительное хождение на французской территории. Я уже жду, что завтра генерал Эйзенхауэр, по указанию президента Соединенных Штатов и в согласии с Вами, объявит, что он берет Францию под свою власть» {324} 324 Там же, с. 249, 262. .

Одновременно де Голль писал одному из своих ближайших сотрудников:

«Либо мы, либо хаос. Если западные союзники вызовут во Франции хаос, они будут нести за это ответственность и в конечном счете останутся в проигрыше…» {325} 325 Там же, с. 767.

Концепция АМГ не получила в Западной Европе широкого распространения. Было признано неуместным вводить оккупационную администрацию на территориях, освобождаемых из фашистской неволи, на землях тех союзных наций, которые совместно вели борьбу против захватчиков. Однако нигде на Западе ни одна солидная союзная сила не делала серьезной ставки на хаос, соединенный с террором, с целью обеспечить себе признание со стороны освободительных армий. Везде, даже во Франции и Италии, где сопротивлению и партизанскому движению в целом тон задавали левые силы, ядром которых были коммунисты, именно коммунисты проявили наибольшую выдержку, чувство национальной ответственности. Франтиреры и партизаны не стреляли в сторонников де Голля, а итальянские коммунисты — в американских солдат. Нигде не вспыхнула гражданская война (за исключением Греции, где ее при поддержке английских дивизий начала весьма слабая греческая реакция), хотя позднее левацкие экстремисты обвиняли и Тореза, и Тольятти именно за это — за неиспользование создавшегося положения для революции.

Однако, как можно видеть, альтернатива — либо левые, либо правые — была не столь очевидна, так же как и формулировка де Голля: мы или хаос. Был еще и третий выход: АМГ, то есть непосредственная власть главнокомандующего войск, вступающих на освобожденную территорию.

Характерно, что эта последняя концепция, против которой яростно боролся де Голль во Франции, была поддержана командующим Армией Крайовой и делегатом «лондонского» правительства в Польше. 30 июля 1944 года они направили премьеру и главнокомандующему в Лондоне депешу, в которой, ссылаясь на столкновения с вступающими частями Советской Армии, впрочем заранее предусмотренные, и невозможность урегулирования отношений на месте, писали:

«Просим безотлагательно добиться признания верховным командованием союзников польской Армии Крайовой (аналогично французской внутренней армии) составной частью союзных армий и принять в правительстве решение о признании на время военных действий гражданской администрации польской частью АМГ» {326} 326 „PSZ”, t. III, s. 861. .

Напоминаю: АМГ представляло собой администрацию, создаваемую армией, которая вступала на территорию, подлежащую управлению. Ее создали американцы для управления территориями Франции, освобождаемыми главным образом американской армией. Не было оснований ожидать вступления на территорию Франции, например, советских войск, а стало быть, не надо было беспокоиться об участии Советского Союза в управлении Францией. АМГ для Польши, в соответствии с самой логикой этого учреждения, должно было выглядеть идентично. Трудно себе представить американскую администрацию для польских земель, на которых оперируют советские войска!

Более обоснованной представлялась, таким образом, концепция, подобная той, которую де Голль выразил в словах: либо мы, либо хаос. А хаос в Польше — мы хорошо это знаем — был бы чем-то несравненно более серьезным, чем во Франции. Он был бы пропастью.

Перед такой перспективой сражающийся фронт должен был защищаться всеми средствами. С каким результатом? Еще годом раньше Альфред Лямпе в своих заметках о новой Польше выражал тревогу:

«Всякое вмешательство неизбежно вызовет в Польше противоречия, сопротивление и борьбу в огромных масштабах, что, в свою очередь, может вызвать еще более далеко идущее вмешательство» {327} 327 Alfred Lampe: „Szkic tez programowych”. Рукопись, цит. по: Antoni Przygoński: „Alfred Lampe o nowej Polsce”. — „Z Pola Walki”, nr 2/26/1964. .

Известно также, что в Польше ставка на хаос не привела немедленно, еще во время ведения военных действий, к развертыванию гражданской войны. Следовательно, здесь не проявилась резко другая и вопреки мнению Миколайчика единственно возможная альтернатива. Тем не менее опыт Советской Армии по обеспечению своего тыла накапливался, а тревожные донесения прибывали и продолжали нарастать, что не могло не влиять на ход многих польских дел.