Кэтрин Пикеринг Антонова - Господа Чихачёвы [litres]

Еще одним единомышленником Андрея был его друг детства Н. Саранский. Во взрослом возрасте Саранский и Андрей Чихачёв много лет не общались, и близость возникла не в результате длительной взаимной интеллектуальной поддержки, как это было с Яковом. В 1850 году Саранский написал Андрею, рассказав о своей жизни после выхода в отставку, когда он занялся управлением своим имением: «Я не сколько забочусь о себе, как о своих мужичках». Как и Андрею, ему нравилось беседовать со своими крестьянами, но он также понимал, как полезны такие разговоры: «Беседа моя с ними доставляет мне неизъяснимое удовольствие. Этим ласковым приемом я пользуюсь полным их доверием». Кроме того, Саранский попросил у Андрея совета, поскольку хотел научить своих крестьян некоторым ремеслам: «Крестьяне будут всю зиму жить в семействе и получать хоть не<���нрзб> выгоды; а я не буду нуждаться в мастеровых» [984].

По мере развития прессы (несмотря даже на нередкие сокращения числа периодических изданий и тиражей) другие помещики начали, подобно Андрею, писать в газеты и журналы. В «Земледельческой газете» таких корреспондентов, вероятно, было больше, по той очевидной причине, что ее целевой аудиторией были провинциальные помещики и она практически полностью была посвящена вопросам сельского хозяйства, а также региональной и внутрироссийской повестке. Возможно, причина тому кроется еще и в том, что тема вызывала сравнительно мало интереса у профессиональных писателей, поскольку финансировалась государством. «Земледельческая газета» активно приглашала к участию не только провинциальных помещиков, но и крестьян. Как писал В. Е. Энгельгардт, сын издателя газеты, «в числе его корреспондентов было немало крестьян, которые ему сообщали о результатах их практических опытов по сельскому хозяйству» [985] Энгельгардт В. Е. Воспоминания о директоре Царскосельского лицея Егоре Антоновиче Энгельгардте // Русский архив. 1872. Т. 10: 1487. № 7–8. Его слова цитирует Смит: Smith. Recipes. Р. 225. См. также р. 129–130 о «Земледельческой газете» в целом. . То же самое делали и помещики. В 1835 году издатели благодарили на страницах журнала известных им по именам корреспондентов, ни у кого из которых не было титула, и хвастались тем, что с 1834 года их число выросло вдвое [986].

Заметки помещиков обычно были краткими и редко знаменовали собой начало журналистской карьеры, как это случилось с Андреем. Однако их письма демонстрируют, что Чихачёв был не единственным живым воплощением своего «типа». Например, в 1835 году гвардии подпоручик Синельников писал, что, «читавши „Земледельческую газету“, нередко встречал в ней вопросы, предложенные Гг. Подписчиками сей Газеты, и решения коих послужили к объяснению многих любопытных и полезных статей по хозяйственной части», а потому он «осмеливается предложить три вопроса, разрешение которых принесет без сомнения пользу». Эти три вопроса касались смолы, приобретения семян торицы и уменьшения веса испанской шерсти при сортировке и мытье [987].

Некоторые присланные в газету сочинения издатели комментировали, как это произошло с опубликованной в тот же год статьей «Сия статья, составленная помещиком Могилевской губернии В. С. Вержбицким, доставлена в Редакцию З. Г. для напечатания от Имп. С. П. б. В. Экономическаго Общества». Отправление статьи в печать подтверждает, что Вольное экономическое общество было заинтересовано в скромных малоизвестных помещиках меньше, чем «Земледельческая газета» [988]. Помимо статей и комментариев, «Земледельческая газета» печатала полученные от читателей статистические данные: например, таблицу со сведениями о посеве и сборе зерна за пятнадцать лет, предоставленную помещиком Иваном Плещеевым из деревни Иванополье Бахмутского уезда [989] ЗГ. 1836. № 84. С. 668. .

Были и другие люди, писавшие и работавшие по тем же образцам, что и Андрей, хотя никто из них не добился какой-либо славы и не привлек интереса представителей интеллектуальной элиты (лишь временами снисходивших до того, чтобы грубо их раскритиковать, как поступил с Андреем Огарев). Одним из таких корреспондентов был писавший о земледелии Петр Шемиотт, который, как и Андрей, верил, что существовала «благословенная Россия… одна патриархальная, счастливая семья, возглавляемая Отцом-Самодержцем» [990]. Элисон Смит цитирует и другого автора, утверждавшего, что жизни в провинции, «возможно, не хватает городской роскоши и блеска, но она бесконечно более трогательна, счастлива и полезна» [991].

В 1849 году помещик (и мемуарист) по имени В. Н. Погожев писал в булгаринский журнал «Эконом», обвиняя во всех неудачах России «небрежение, с детства дурные привычки, недостаток образования, слепые предрассудки и приверженность старинным обычаям… несмотря на то, что образование и просвещение уже проникли во многие части России». Реакция Погожева на это прискорбное положение дел была в точности такой же, как у Андрея: он «решил начать с детьми в своем поместье; по его мнению, дать им приличное образование было лучшим способом поправить дело» [992] Ibid. Р. 137–138. Пер. с англ. . Еще одним таким помещиком был И. В. Сабуров из Пензенской губернии, который писал «пространные трактаты», публиковавшиеся «Отечественными записками» в 1842 и 1843 годах. Как А. Чихачёв и В. Погожев, Сабуров был реальным человеком, подписывавшимся собственным именем, судя по всему, он являлся подлинным знатоком сельского хозяйства, в отличие от теоретика Андрея (например, Сабуров указал Библиотеке для чтения, в чем разница между черноземом и гумусом) [993] Grigoryan. Noble Farmers. Р. 132. .

Более известен В. Н. Бурнашев, некоторое время преуспевавший в качестве автора, занимающегося вопросами земледелия, и служивший в нескольких министерствах. По мере того как ослабевал интерес правящей элиты к кампании за рациональное сельское хозяйство, катилась под гору и его карьера. Но в 1830‐х и 1840‐х годах он писал (под собственным именем и под псевдонимами) о сельском хозяйстве, промышленности и об «учебниках для детей и крестьян», а также публиковал статьи в «Экономе» и журнале Вольного экономического общества. Его карьера вполне закономерным образом завершилась после отмены крепостного права, и он умер в бедности и забвении [994]. Элисон Смит пишет, что главной его целью было «вообразить для России лучшее будущее, в котором она стала бы страной, где современные, рациональные (и западные) приемы, воспринятые дворянством, серьезно подходящим к задаче улучшения сельского хозяйства, поддерживали бы преимущественно русский и преимущественно земледельческий образ жизни» [995] Ibid. Р. 123–124. . Как и Андрей, Бурнашев был русским националистом, однако не отрицавшим, что у Западной Европы есть чему поучиться (среди его многочисленных проектов было написание поваренных книг: он одобрял заимствования из французской кухни, но адаптировал рецепты в соответствии с православными диетическими правилами) [996].