Адель Алексеева - Долгое эхо. Шереметевы на фоне русской истории

Дети очень крепко целуют тебя.

Твоя дочь Марья.

Кутаис

11 марта 1917 г.

Милый Папа.

Не могу тебе выразить того чувства, которое я испытала сегодня, когда мне принесли шесть писем от тебя! Благодарю Бога, что Вы здоровы.

Да, свершилось то, что было предопределено и неизбежно. Лишь бы теперь не проливалось больше крови и все мужественно и дружно встали бы на работу для защиты нашей родины. У нас события прошли так же, как и по всей России. На днях войска присоединились к новому правительству. Сегодня они приносили ему присягу. На улицах спокойно. До меня не дошло только одно из твоих писем, а именно с листом, о котором ты пишешь, остальные все получены полностью. Горячо благодарю тебя за них.

Оторванность этих дней была до того мучительна, сказать даже не могу. Но сегодня у меня на душе будто праздник. Надеюсь, что Вы получили мои письма. Но кто знает, может быть, они также прорвутся к Вам. За меня лично прошу тебя не беспокоиться. Христос в мучительные дни неизвестности давал поддержку. Благодарю Бога, что я испытываю Его близость. Мы точно одурманены были все удушливыми газами, в которых жили столько времени, что теперь, чувствуя, что настанет, наконец, правда, мучительно боишься за нее. Дай Бог, чтобы единение, которое чувствуется сейчас, когда все сплотились, чтобы поддержать новое правительство, продолжалось бы, в этом все спасение и вся наша сила. Германия теперь дремать не будет. Чувствуется уже, что она стягивает все свои силы на нашу сторону. Наступает самая решительная минута. Обращение к армии и флоту, хоть и полно тревоги, но внушительно и сильно. И я верю, что все от мала до велика должны понять ответственность минуты и сплотиться во что бы то ни стало.

Радуюсь твоему желанию ехать в Михайловское. Варенька все еще в постели, хотя доктор обещает, что она скоро встанет. Наше положение в полной неизвестности. Как солдат на своем посту, Саша останется здесь, пока это нужно. Отношение к нему продолжает быть прекрасным. Загадывать ничего решительно теперь немыслимо, но если только это будет возможным, мы надеемся приехать к вам в Михайловское, быть может в мае. Благодарю тебя горячо за письмо от 3-го, которое получила сегодня. Это – то самое, о котором я писала в начале письма. Думаю, что оно застряло на почте. Письмо от 4-го получила вчера со всеми остальными. Радуюсь за тебя предположению ехать в Троицу. Сколько утешения получишь ты, милый Папа, у раки Святого печальника земли русской. Боюсь говорить что-нибудь, надеюсь весьма в мае с вами наконец соединиться. Рада буду, когда Вы уедете из Петрограда. Здешнее настроение зависит всецело от того, что делается там, у вас. Раз успокаивается там, жизнь и здесь войдет в свою обычную колею, потому что здесь совершенно другие условия и этого озлобления здесь не было, да и не могло быть. Ничего подобного здесь люди не переживали за все время войны, того, что видимо по всем отзывам, царит у вас повсюду. Летом, правда, не было кукурузы из-за прежних неурожаев, но в эту осень все исправилось. Урожай был прекрасный, и простой хлеб имеется все это время, на рынке тоже провизия все время есть, крестьяне привозят всяческую живность, которая хоть и вздорожала, но существует и пока не уменьшается… При общей взвинченности, которая весьма понятна, малейшая ошибка или чья-нибудь бестактность даже при лучших условиях, в которых здесь живут и пребывают, могла бы дать нечто совершенно невообразимое, благодаря разноплеменности и южным настроениям. Но Бог милостив, ничего этого не будет, потому что все сознают и идут рука в руку для общего блага и успокоения. Только бы все как можно больше осознали серьезность минуты ввиду предстоящего грозного наступления германцев. Все нужно забыть теперь и думать только об этом, напрягая все силы в общей работе и самоотвержении. Дело не легкое при наличии пережитого – разрухи.

Но не будем унывать. Ты вспомнил слова Некрасова. Они в глубокой степени здесь применимы. Бывали хуже времена, но не было подлей!С болью в сердце говорю, до чего это верно. Впереди могут быть еще тяжкие испытания, но беспросветной тьме подлости положен наконец конец. Никто не заводит крамолы, все отдались работе для победы, но крамола началась сверху, оттуда расшатаны все устои, потому не поняли души народа.

Только бы Россия была тверда и не запятнала себя, впав в анархию.

Милый Папа, хочется мне высказать тебе всю душу. Христос в долготерпении Своем да пощадит страну нашу. Мы не могли выйти из того омута, в который нас затянули, без грозных испытаний. Дай Бог нам всем сил переносить их с твердостью и верой. Если б только больше голосов раздалось бы теперь, призывающих к любви, к прощению, и пусть восторжествуют они над теми, которые призывают к мести. И здесь ужасающих речей и слухов хоть отбавляй. Но что это в сравнении с морем самых сбивчивых рассказов, которые должны царить у вас в данное время. Радуюсь, что Павлу лучше. Получила сейчас открытку от Мама́ с извещением об его здоровье. Горячо благодарю Мама́ за нее и завтра же буду отвечать.

Чувствую, что мои письма растрепаны донельзя, но не совладать мне с своими мыслями… Я жизнь бы отдала, чтобы предотвратить от России зло и бедствия. Милый, милый Папа. Мне трудно в письме передать то, что мне хочется. Но тебя и Мама я прошу помолиться обо мне Спасителю, которому угодно было послать мне много лет тому назад видение Ангела, который предсказал мне то, что постигло нас. Если я в чем-нибудь прегрешила перед Господом, так как слышала голос, который сравнен в Апокалипсисе с шумом вод многих, но не смогла присоединить своей мольбы к мольбе всей России, то я прошу Вас помолиться обо мне… Все это я пишу только вам обоим. Да не будет видение это, которое жило в душе моей, разговором даже близких людей.

Обнимаю тебя очень крепко. Прошу твоего благословения, милый Папа.

Твоя дочь Марья.

Кутаис

17 марта 1917 г.

Милый Папа

Не умею тебе выразить, как я чувствую и переживаю все вместе с тобой и болею душой за свет и истину, а вокруг столько гнусности. Рада буду, когда вы уедете из Петрограда. Под кровом Преподобного тебе будет легче. Сколько, сколько я об этом думала и думаю теперь и все понять не могу. Как это столько времени не смогли и не захотели понять душу народную. И вот страна вся отшатнулась от него (Николая II) и он остался один с двумя погубившими его женщинами. Читаешь газеты, поглощаешь все что пишут, хотя и страдаешь от этого и кажется будто заматывают тебя всего в невыносимую паутину ужаса. Но тогда я опять вижу перед собой Видение, руку Ангела, сложенную крестом и поднятую высоко над головою и огненный крест на схиме Ангела. И странно, я не вижу больше страшного в своей скорби лица Ангела, ни его нечеловеческих слез, исполненных мольбы. Я только вижу крест на голове горящий и огненный. Неотвратимый рок привел нас всех к бездне, сплотимся все вокруг креста, который один победит бездну и в нем одном вся наша сила и утешение. Делюсь с тобой и Мама тем, что поглощает меня столько времени. Но прошу вас сохранить это при себе. Я не имею права делать разговора из того, что я видела, потому что я слабый человек с бесконечными падениями. Пока грозно сбылось все то, что было мне предсказано.