Михаил Гаспаров - Собрание сочинений в шести томах. Т. 2: Рим / После Рима

По-видимому, одной из причин таких разногласий по важнейшему вопросу толкования «Поэтики» является то обстоятельство, что само толкование «Поэтики» обычно непосредственно начиналось именно с этого вопроса. Из произведения выделялись отдельные места и выражения, близкие по терминологии или по содержанию к сочинениям теоретиков той или иной философской школы; затем на этих опорных точках строилась схема «развития мысли» Горация и композиции его произведения. А так как в «Поэтике» можно найти и перипатетические, и платонические, и стоические мотивы, то с каждой точки зрения ее можно было истолковать одинаково стройно и одинаково малоубедительно.

Между тем «Поэтика» Горация эклектична в самой своей основе, как эклектична вся философия века Августа – эпохи Потамона и Ария Дидима. Каждое ее положение в отдельности не принадлежит Горацию: все они представляют собой общие места поэтической технографии, лишь местами слабо окрашенные в цвет какой-нибудь философской школы 81 81 Это особенно очевидно в свете обширного сравнительного материала, сводку которого по длинному ряду вопросов дает L. Madyda ( Madyda L. De arte poetica post Ariscotelem exculta quaestiones selectee. (Archivum filologiezne. T. 22). Cracoviae, 1948). . Горацию принадлежит только отбор и группировка этих положений. Именно этим достигает он внутренней связи и единства разнородных частей своей поэтической теории, именно это позволяет его системе занять особенное место в истории античной поэтики. Здесь находится ключ к идейным основам произведения Горация. Поэтому исследование «Поэтики» должно начинаться не с выяснения философских источников отдельных положений, а с выяснения внутренней связи этих положений. Внутренняя же связь этих положений раскрывается в тематической композиции произведения. Изучение композиции «Поэтики» и должно стать первым шагом к пониманию этого произведения.

Композиционная техника поэтов эпохи Августа исследована в целом достаточно хорошо. Однако именно «Поэтика» Горация в этом отношении является исключением: ни одна из реконструкций ее плана не может быть названа удовлетворительной. Это объясняется тем, что стихи Вергилия и Овидия изучались историками поэзии как поэтические произведения, а «Поэтикой» Горация занимались главным образом специалисты по философским и риторическим теориям, которые рассматривали ее не как художественное произведение, а как научный трактат. Поэтому композиционные схемы, составленные в результате такого исследования, хотя и бывали нередко ценными и остроумными, но неизменно оказывались односторонними. Между тем все своеобразие композиции «Поэтики» заключается именно в том, что она не допускает одностороннего рассмотрения и требует одновременного восприятия по крайней мере с трех точек зрения. В самом деле, в «Поэтике» Горация соединяются в сложном сочетании черты трех жанров: эпистолярной «беседы» – sermo, теоретического учебника – τέχνη и художественного произведения – poema (iustum или legitimum poema, в терминологии Горация: см. «Сатиры», I, 4, 63, «Послания», II, 2, 109). (Сложный вопрос о соотношении жанров sermo и epistola можно в данном случае оставить в стороне.) Композиция sermo основана на воспроизведении сложного движения мысли в живом разговоре. Композиция τέχνη – на логической последовательности рассмотрения изучаемого предмета. Композиция poema – на художественном равновесии образов и мотивов. В «Поэтике» Горация действуют эти три принципа одновременно: произведение развертывается сразу в трех плоскостях.

Эти три композиционных плана «Поэтики» Горация и должны быть исследованы нами. Рассмотрев признаки композиции sermo, τέχνη и poema в «Поэтике», их взаимное соответствие и взаимодействие, мы легче сможем выделить те внутренние связи понятий и положений, совокупность которых образует поэтическую систему Горация.

В ходе анализа нам часто придется обращаться к цитатам, притом к цитатам на языке подлинника, так как для выявления связи частей в произведении бывают важны мельчайшие словесные соответствия. Чтобы не загромождать текста переводами в скобках, а также чтобы предоставить читателю возможность немедленной проверки достигаемых результатов, представляется целесообразным прежде всего дать полный перевод «Поэтики» в целом. Ради точности перевод дается прозаический 82 82 На русском языке существует три полных перевода «Поэтики» размером подлинника. Наиболее точен перевод А. А. Фета (в кн.: К. Гораций Флакк в переводе и с объяснениями А. А. Фета. М., 1883), но он очень тяжел и неизящен. Переводы М. Дмитриева (Наука поэзии, или Послание к Пизонам Горация. М., 1853; перепечатано в Полном собрании сочинений Горация / Под ред. Ф. М. Петровского. М.; Л., 1936) и анонимный перевод в кн.: Римская литература в избранных переводах / Сост. С. П. Кондратьев. М., 1939, крайне вольны и порой сбиваются на приблизительный пересказ подлинника. Лучшим из известных нам является перевод А. В. Артюшкова, но из него опубликованы лишь отрывки (в кн.: Хрестоматия по античной литературе / Под ред. Н. Ф. Дератани. Т. 2: Римская литература. 5‐е изд. М., 1958). Еще более скудные отрывки опубликованы из перевода Б. В. Казанского (в кн.: Античные теории языка и стиля / Под ред. О. Фрейденберг. М.; Л., 1935). ; цифры между фразами указывают нумерацию стихов подлинника. Текст Горация взят по последнему изданию Ф. Клингнера в тейбнеровской серии (3‐е изд., 1959); отступление от этого текста допущено лишь в пунктуации стк. 50.

1. Если бы к человеческой голове пожелал живописец присоединить шею лошади и облечь пестрыми перьями члены, собранные отовсюду так, чтобы уродливо завершалось черным рыбьим хвостом прекрасное сверху женское тело, – при виде этого зрелища ужели, друзья, удержались бы вы от смеха? 6. Поверьте, Пизоны: такой картине в точности окажется подобна книга, в которой пустые образы станут, словно бред больного, представляться так, что ни нога, ни голова не будут отвечать единому облику. – 9. «Но живописцы и поэты всегда пользовались равным правом на любые дерзания!» – Знаем, и сами то берем, то даем эту вольность; но лишь при условии, чтобы с кротким не смешивалось дикое, чтобы змеи не сочетались с птицами, агнцы с тиграми.

14. Часто к важному и многообещающему началу подшивают для большего блеска один за другим пурпуровые лоскутья, когда описывают, например, рощу, алтарь Дианы и быстрый поток, вьющийся по прекрасным полям, или реку Рейн, или арку радуги, – в то время как здесь им вовсе не место. 19. Допустим, ты умеешь изображать кипарис; но к чему это, если заказчик картины спасается на ней вплавь из кораблекрушения, уже потеряв было надежду? У тебя начала образовываться амфора – почему же с вертящегося колеса сходит кувшин? 23. Одним словом, что бы у тебя ни было, пусть оно будет простым и единым.