Михаил Гаспаров - Собрание сочинений в шести томах. Т. 2: Рим / После Рима

Вот единоначатье , когда повторяется слово:
«Сам ликовал на пиру, сам счастья желал новобрачной,
Сам прославлял и отца и детей, и сам погубил их».

Вот, напротив, повтор на конце – единоконечье :
«Силы даны мне судьбой; удача дана мне судьбою,
И неудача – судьбой; все в мире вершится судьбою».

Будет сплетенье , когда конец сплетется с началом:
«Так я, подумав, сказал; сказав, убедил; убедивши,
Сам с посольством пошел; пошел и добился успеха».

При усиленье повтор бывает не прост, а усилен:
«Мы тебя знаем: о, да, воистину мы тебя знаем!»
«Ты – разумнее всех; ты меж нами подобен Минерве».

Можно сделать уступку , оставив противнику выбор:
«Может быть, он и не знал; а быть может, не мог; а быть может,
Не захотел, – будь по-твоему; важно одно: он не сделал!»

Там равночленность , где равные члены слагают период:
«Тот, кто предела не знает алчбе и меры не знает
Трате, – щедрым бывает в дарах и хищным в захватах».

Распределение – в том, чтобы связывать с частностью частность:
«Руки крадут, а ноги бегут, а брюхо набито».
«В тратах ты беден, в дарах ты богат, в помышлениях царствен».

Мы совершаем возврат , возвращаяся мыслью к предмету:
«Слишком долго я вам говорил о вещах посторонних,
Но отступленью конец, теперь воротимся к делу».

Разнообразие – в том, чтоб непрямо предмет назывался:
«Он над ливийским народом царил, царил в Инахийском
Аргосе, он утвердил свою власть над Эбаловым градом».

Определение – в том, чтоб раскрыть природу предмета:
«Любит тот, кто желает добра тому, кого любит;
Если кто любит кого для себя, тот себя лишь и любит».

Вот окончаний созвучье : похоже кончаются члены:
«Там, где нет возмущенья, таятся порой исхищренья —
Гнев не вырвется в гласность, но в действиях скрыта опасность».

Равнопадежье – когда падеж на конце одинаков:
«Надобен нам не урок, а прок, не слово, а дело,
Не обещанье пустое, а вспоможенье прямое».

Многопадежье – когда слово то же, а формы не те же:
«Ты – разумнее всех, тебя о совете мы просим,
Все послушны тебе, и с тобой идем мы к победе».

Подобозвучье – слова различны, а звуки похожи:
«Малый, но милый», «шум, а не ум», «богатство – не братство»,
«Всем хороша обитель, да только живет в ней грабитель».

Перестановка в словах бывает и в прозе, и в метрах:
«Самой по малой вине», «в необдуманном каясь решенье»,
«Листьям подобно древесным, по мудрого слову Гомера…»

А переход – там, где речь на ходу переменит порядок:
«В том, что отказано мне людьми, заповедано богом,
Запрещено законом и правом, – о том я ни слова…»

При отрицанье двойном скромным словом мы многое скажем:
«Это немалое дело!» – а значит, великое дело.
Так у Гомера Аякс «не последним меж греками» назван.

В связке несколько слов единым связаны словом:
«Эбал мечом, Ликон бьет копьем, а Педасим стрелою» —
Здесь относится «бьет» и к первым словам, и к последним.

Для вариации мы ту же мысль повторим по-другому:
«С кем ты помог заключить нам союз? кого ты привлек нам
В дружбу? какие дела совершил? откуда богатство?»

Много есть видов замены для слов. «Пышет Африка боем»
Мы говорим, желая сказать: «африканцы воюют».
Можно менять и число, и падеж, и глагольное время.

Пропуск мы делаем там, где легко восполняется слово.
«Вот он в беде – но никто не поможет, никто не подскажет,
Все лишь винят» – а «его» и «ему» мы легко пропускаем.

Даже излишество слов порою на пользу предмету:
«Самый приятнейший день был за этим для нас в Синуэссе»,
«Оный раненый лев…» – и «самый» и «оный» здесь лишни.

И описание – тоже замена прямому названью:
Так, «рогатым скотом» мы коров и овец называем
И, предлагая: «скажи!», говорим: «скажи нам словесно!»

Тканью льняною прикрытую грудь обнажи из-под ткани;
Дайся тому, кто теперь тебе муж; не пытайся ногтями
Ранить ему лицо, не пугайся его посяганий:
Брачная ночь страшна, но брачная ночь не опасна!
Так не противься, а дай победить – и одержишь победу.

Прежде, чем в Байские воды войти, благая Венера
Сыну Амуру велела с факелом в них окунуться.
Плавая, искру огня обронил он в студеные струи.
Жар растворился в волне: кто войдет в нее, выйдет влюбленным.

В Мантуе был я рожден, у калабров умер, покоюсь
В Парфенопее; я пел пастбища, села, вождей.

Я, Марон, воспевал пастуха, посевы и брани.
В Мантуе был я рожден, в Парфенопее лежу.

Здесь Вергилий лежит, который прославил стихами
Пастбища, труд на полях, мужа фригийского брань.

Кто воспевал стада, поля и битвы героев,
Тот в калабрийской земле умер и здесь погребен.

Песнями славя стада, и села, и брань, и героя,
Я, Вергилий, стяжал славное имя в веках.