Алла Краско - Три века городской усадьбы графов Шереметевых. Люди и события

В отделе письменных источников Государственного исторического музея сохранилось два письма графа С.Д. Шереметева к князю Николаю Сергеевичу Щербатову, управляющему Историческим музеем. 29 июля 1918 года он писал: «Многоуважаемый князь Николай Сергеевич! Дай Бог, чтобы скорее разрешился вопрос с Сашей Гудовичем, попавшим в ловушку за свою корректность. Опасаюсь ухудшения в его положении в связи с наступлением с Востока. У меня к Вам несвоевременная просьба. Нельзя ли приобрести Историю России Вашего предка, изданную Вашим братом? Очень одолжите. Извиняюсь, что по ошибке написал на конверте. Старость не радость. Вам искренно преданный С. Шереметев. P.S . Какие дни переживаем и с какими разбойниками имеем дело. Дай Бог пережить такое испытание нашей Родине. Напряженно слежу за военными действиями, за междуусобной войной». Это письмо свидетельствует, что до последних недель своей жизни он стремился противостоять хаосу и обрести душевное равновесие, углубляясь в свою любимую историю России.

Ольга Геннадьевна Шереметева, жена Бориса Борисовича Шереметева, двоюродного брата и близкого друга графа Сергея Дмитриевича, записала в своем дневнике: «…10 ноября 1918 года, вечером… приехали несколько автомобилей с чекистами, Петерс во главе. Ворота заперли и произвели обыск. Увезли всю переписку Сергея, все золотые вещи, дневники… Приехали, видимо, …арестовать Сергея, но он так плох, что уже несколько недель лежит в постели (у него гангрена ног) …Положение Сергея настолько серьезно, что его не арестовали. Зато увезли Павла, Бориса, Сергея, Гудовича, Сабуровых (три сына графа С.Д. Шереметева, его зять и другой зять с сыновьями. – А. К .)… Солдаты и Петерс держали себя крайне вызывающе».

Письмо князю Николаю Сергеевичу Щербатову от 13 ноября 1918 года написано почти совсем нечитаемым почерком: «Дорогой князь, Вы знаете, нынче арестованы после обыска три сына и оба зятя. Нет ли возможности ускорить их освобождение? Мне все нездоровится, да и трудно поправиться. Преданный вам С. Шереметев». Через три недели его не стало.

Борис Борисович Шереметев сделал в своем дневнике такую запись. «4/17 декабря (1918). В 10 часов 25 минут скончался граф Сергей Дмитриевич Шереметев; из его комнаты его вынесли и положили на стол рядом с гостиной; одели его в черный сюртук; из семьи отсутствуют: Дмитрий с семьей, которые на Кавказе, Борис, Сергей, Алек Сабуров со старшим сыном и Саша Гудович, они все… в Бутырской тюрьме». 6 декабря его отпевали в приходской церкви, служил Преосвященный Трифон и вместе с ним местный причт, священники из Успенского собора, из церкви Странноприимного дома, из церкви села Михайловского. О последних днях его жизни писал С.Ф. Платонову граф Павел Сергеевич Шереметев, его выпустили из тюрьмы за несколько дней до смерти отца, 30 ноября. По словам Павла Сергеевича, его братьев Бориса и Сергея выпустили из тюрьмы лишь на несколько часов «на свидание». 27 ноября, в день чествования иконы Знамения Божией Матери, граф Сергей Дмитриевич исповедовался и причастился, сказав священнику: «Я умираю с глубокой верой в Россию. Она возродится».

Его похоронили в Новоспасском монастыре на так называемом Новом кладбище. В Знаменской церкви, где покоилась его мать и другие родичи, похоронить его было уже невозможно – монастырь закрыли, почти всех монахов выселили, в монастырских кельях сидели арестованные. Теперь этого кладбища не существует.

Время было такое, что на смерть его откликнулись немногие. Журнал «Вестник литературы», выходивший в Петрограде, в пятом номере за 1919 год в разделе «Скорбная ле топись» (потери русской науки) поместил краткое сообщение о его смерти: «Граф С.Д. Шереметев связал свое имя с ОЛДП, которому русская наука обязана рядом ценнейших публикаций памятников и исследований; он завещал сыновьям и друзьям глубокую непоколебимую веру в Россию…» Журнал «Творчество», выходивший в Харькове, в третьем номере в разделе «Хроника» поместил краткое сообщение: «Умер граф С.Д. Шереметев, председатель Общества любителей древней письменности, издатель сочинений князя П.А. Вяземского». Академик Н.П. Лихачев, много лет сотрудничавший с графом Сергеем Дмитриевичем, 27 декабря 1918 года в письме к А.В. Орешникову писал: «…В библиотеке у меня мороз – не топим, сижу в комнатке, отопляемой и сделанной спальней. Выхожу только на лекции, а вчера поминали гр. С.Д. Шереметева. Панихида была как собрание заговорщиков – по тайности…»

В начале первого после Октябрьского переворота заседания Русского генеалогического общества, которое состоялось 14 октября 1919 года, собравшиеся почтили минутой молчания память одного из создателей общества графа С.Д. Шереметева и всех других своих сочленов, тех, кто умер или был расстрелян.

До последних дней своей жизни граф Сергей Дмитриевич беспокоился о судьбе Фонтанного дома и стремился к тому, чтобы дом и его ценности на время смуты оказались бы под надежной охраной.

После Октябрьского переворота в Петрограде друзья и соратники графа С.Д. Шереметева предприняли ряд шагов для сохранения Фонтанного дома, который стараниями его хозяина уже к началу XX века приобрел музейный характер. Огромную ценность представляли родовой архив с документами по истории рода, отражающими роль Шереметевых в истории России, самые древние из них датируются XVI веком; уникальная коллекция оружия; библиотека; собрания икон, живописи, фарфора, художественной бронзы, исторического серебра и т. д.

В городе было очень тревожно – революционные солдаты и матросы вламывались в дома и квартиры, на улицах стреляли в тех, кто вызывал подозрение.

О том, как разворачивались события вокруг Фонтанного дома, повествуют официальные документы, сообщения газет, переписка, воспоминания современников. Проследим их день за днем.

Первый документ, касающийся судьбы Фонтанного дома после Октябрьского переворота, датирован 5 декабря 1917 года. Сами Шереметевы называли его «охранной грамотой».

«Дом № 34 на Фонтанке, С.Д. Шереметева, как представляющий выдающийся интерес в историческом и художественном отношении и заключающий в себе большие художественные ценности, находится под охраной Рабочего и Крестьянского правительства. Никаким реквизициям и секвестрам, без особого на то приказа Совета Народных Комиссаров, подлежать не может. Народный комиссар по просвещению А. Луначарский». Подлинник этого документа находился у управляющего Фонтанным домом, затем – у хранителей музея, а сейчас – в фонде Шереметевых в РГИА. Фонтанный дом стал первым историко-культурным памятником Петрограда, защищенным решением новой власти.