Юлия Евдокимова - Великолепная Прага. Город золотого волшебства

Закопченные серые фасады с барочными украшениями, совершенно не слащаво-венские.

Старинные трамвайчики, звенящие на повороте, бегут вдоль Дуная, а потом на мосты. Шпили высятся над крышами. Громада Буды нависает над противоположным берегом, горя золотом в ночи.

Будапешт покорил, очаровал, ошеломил. Что же мы так долго тянули!

Через пару кварталов новое чудо — рождественский рынок.

А там… исходят паром лангоши с сыром и чесноком, крутится поросенок на вертеле, тают в подливе голубцы, в большие выдолбленные хлебы наливают гуляш, а горячее вино зачерпывают из огромных ведер и наливают в пол-литровый стакан вместо привычных пражских бокальчиков. Нет в нем пражского вкусного уюта, здесь оно тяжелое, терпкое, и после трети стакана ты понимаешь, что пора бы остановиться, а то до дома не дойдешь!

Были в нашей будапештской жизни и крыши. Какие виды открывались с базилики на все стороны света! Но и голова кружилась от высоты и панорам.

В первый вечер мы никак не могли уйти от здания парламента, хотелось увидеть и сфотографировать его фасад с острыми шпилями-сталагмитами, рвущимися к небу, сначала спереди, с воды, забравшись на мостки, потом через парк, с тыла, потом тающий в сумерках противоположный берег через колонны…

В двух шагах от парламента на набережной необычный памятник авторства скульптора Дьюлы Пауэра: 60 пар мужской, женской и детской обуви, отлитой из чугуна, в моделях сороковых годов прошлого века. Стоптанные ботинки, туфли, детские башмачки стоят вдоль набережной у края воды.

В годы войны евреев Венгрии загоняли в гетто, отправляли в концентрационные лагеря, расстреливали. Их привозили к набережной на грузовиках и приказывали снять обувь. Для экономии пуль сковывали цепью по 50–60 человек и стреляли только в первого, падая вниз, он тянул за собой всех остальных, вода уносила тела, избавляя от необходимости хоронить расстрелянных. Погибло около 10 000 человек. Сегодня в память о них — чугунная обувь стоит на набережной, в некоторых ботинках можно увидеть трогательные букетики живых цветов, а в детских туфельках — игрушки.

Быстро сложилась традиция: выпить по бокалу домашнего вина вечером на набережной. Меня, всегда снобистски морщащую нос при слове «розе», Будапешт приучил к бокалу прозрачного вина в сумерках, в ожидании темноты, когда луна встанет над древней Будой на другом берегу Дуная.

Но это потом, а в день приезда нырнули в первый попавшийся ресторан. Просто потому, что дальше уже ноги не шли.

— Это ваш первый ресторан в Венгрии? Ох, ну мы постараемся, самое главное, первое впечатление не испортить! Что значит — паприкаш в Братиславе понравился? Да как вы такое могли сказать?? Да я сейчас пойду к повару, и он сделает вам такой паприкаш, что вы не вспомните о Братиславе.

— А мы точно в Будапеште??? Итальянским духом пахнет!

Монах-летописец Анонимус

Замок Вайдахуняд в парке Варошлигет — а-а-а, я это выговорила!!!!! — одна из главных туристических завлекалочек, смотрится красивой декорацией, он, собственно, и есть новострой, построен в 1896–1908 годах в ходе подготовки к празднованию 1000-летия обретения венграми родины. На вид это идеальный классический замок, и неудивительно: он скопирован с родового замка Корвинов в Трансильвании. Только не хранят его стены древних историй. Пруд у замка, где летом катаются на лодочках, несмотря на теплую погоду, уже превратили в каток, и посреди солнечного дня и осенней листвы катается народ на коньках.

В парке надо обязательно потереть перо Анонимуса, позеленевшей статуи монаха-летописца, чье лицо скрыто глубоко надвинутым капюшоном, потрешь — и сойдет на тебя литературный дар! Говорят, и желания исполняет, и студентам на экзамене помогает. Пугающее впечатление производит потемневший памятник, кажется, что пуст капюшон, лишь перо сияет, отполированное тысячей рук. В XII–XIII веках при жизни был Анонимус летописцем при королевском дворе, вот и сейчас помогает пишущим собратьям.

На обратном пути из парка вышли из метро на станции «Октагон», чтобы с одноименной площади пройти по проспекту Андраши пешком до центра. Хотелось попробовать венгерские ватрушки на их исторической родине в одной из пекарен. И тут оказалось, что венгерских ватрушек в привычном нам виде просто не существует!

Зато зашли в старинную кофейню, где на витрине раскатывали тесто, пахло кофе, конечно, венским. А творожных запеканок здесь видов пятнадцать, таких, каких я в жизни своей не ела.

Мы с удовольствием гуляли по улицам вокруг площади Листа, пили кофе и горячее вино, катались на старинных трамвайчиках, причем я, с врожденным техническим кретинизмом, никак проездной билет не могла купить, хотя инструкция в автомате была и на русском тоже. Мне бы тетеньку в кассе, по старинке, бездушная машина ну никак не хотела мне помогать, а в Будапеште по-другому билет не купишь. Пришлось просить «помощь зала». Это было легко, в Будапеште все говорили на английском и готовы были помочь-показать-объяснить по первой же просьбе.

Сбылась мечта маленькой девочки! Много лет назад министр туризма Венгрии подарил моему дедушке глянцевые проспекты с фотографиями. Там ярко пылали перцы, кружились в танцы женщины в народных костюмах, а еще там был Буда — старый город, ставший частью Будапешта, когда Буда и Пешт, разделенные Дунаем, объединились в один город.

Давно уже я выбросила пыльные стопки этих проспектов, а зря, нельзя выбрасывать детские мечты! Но до сих пор помню, как перелистывала семилетняя девочка глянцевые страницы, манящие в странствия.

Потом было много других стран. Думалось, чего там, какая-то Венгрия! И вот сегодня на закате старый деревянный фуникулер повез нас на гору, к имперски-монументальному королевскому дворцу, базилике Богородицы, родоначальнице венгров волшебной птице Турул, улочкам и бастионам, по следам короля Матиаша Корвина и мечтаний собственного детства.

Буда — место волшебное. Дня не хватит, чтобы все обойти: и площади, и улочки-переулочки, и подземные пещеры со старой аптекой и прочим.

Идти сюда надо дважды, на закате и на рассвете. Иначе все будет зря и неправильно, не откроется волшебная красота этого места, где готика сплелась с османским духом, а все вместе — с древними преданиями.

Даже Рыбацкий бастион, самая главная достопримечательность, почему-то меньше всего поразившая всех моих знакомых, побывавших в Будапеште, смотрится по-разному на рассвете и на закате.