Эммануил Беннигсен - Записки. 1917–1955

9-го июля смотрели мы парад по случаю событий 1932 года, когда штат Сан-Пауло восстал против диктатуры Жетульо Варгаса, в 1930 году захватившего президентскую власть, хотя получил на выборах значительно меньше голосов, чем Вашингтон Луис. «Паулисты» заявили, что они борются за восстановление конституционного режима, но их обвиняли в том, что задней их мыслью было выделение из Бразилии в особое государство вместе с имевшими поддержать их штатами. Рассчитывали они, что за Сан-Пауло пойдет весь юг страны, но кроме малонаселенного штата Матто Гроссо, их не поддержал никто; не пошел за ними и флот, блокировавший побережье С.-Пауло, в результате чего этому штату пришлось справляться исключительно своими местными средствами. В начавшейся войне главные столкновения были на границе штатов С.-Пауло и Рио-де-Жанейро, и сложились они не в пользу паулистов.

Насколько велики были их общие потери, не знаю, но наш знакомый О. Мелега с гордостью говорил мне, что его полк (Pacs Lema) дрался блестяще и понес очень большие потери — 16 убитых за всю войну из приблизительно 700 человек — по понятиям нашей гражданской войны совсем немного. К довершению бед главнокомандующий паулистских войск был убит преждевременно взрывом снаряда при испытании какого-то нового орудия, а его заместитель предпочел войти в соглашение с Варгасом, и скоро капитулировал. Главарям восстания пришлось на несколько лет выехать из Бразилии, но к 1936 году уже почти все они вернулись. И что меня удивило — это то, что парад был в честь повстанцев 1932 года, а не в честь их победителей.

Впрочем, в Бразилии вообще надо отметить удивительную политическую терпимость, возможно, что по соображению, что сегодня победил я, а завтра, может, победит мой враг. Например, отрицательная оценка императора Педро 1-го, изгнанного, ибо все одинаково были против него, и в пользу которого и посейчас не услышишь положительных отзывов, не мешает тому, что везде есть улицы и парки его имени, а кое-где и памятники ему. Возможно, что это объясняется отсутствием у страны истории: то, что она пережила со времени ее открытия Кабралом, столь неинтересно, что заставляет увековечивать имена даже безусловно отрицательных деятелей, о которых часто даже культурные бразильцы ничего сказать не могут. Не обходится при этом и без курьезов: в самый разгар преследования коммунистов одна из улиц Сан-Пауло получила имя умершего за несколько лет до того маленького журналиста, который сам мне как-то сказал, что он коммунист, несмотря на то, что вообще коммунистов преследуют здесь очень сурово и не только за то, что они делают, но и за то, о чем они только думают. При этом с законностью мало считаются, отчего, впрочем, страдают представители и других партий, не находящих у властей симпатии.

В Южной Америке надо еще отметить несколько особенностей политической жизни, незнакомых Европе. В первую очередь, кроме отсутствия политических программ, нестойкость партий. На моих глазах многие из тех самых людей, которые в 1932 г. подняли восстание против Варгаса, стали его сторонниками, а после 1945 года вновь перекинулись в лагерь его врагов. Затем гораздо более ярко, чем в Европе, проявляется здесь то, что политика для многих — это доходная профессия. Здесь политическая борьба — это борьба за доходные места: алчущие их стремятся победить «ситуационистов». До чего в этой эксплуатации общественного кармана доходят, показывают, например, такие факты, как обнаруженный в Сан-Пауло: когда несколько депутатов-«ситуационистов» откололись от губернатора Адемара де Баррос, то сряду штатный банк опротестовал их векселя, ничем, видимо, не обеспеченные, но учтенные в виду их связей с Адемаром. Об этом говорилось открыто в палате депутатов штата, но последствий никаких не имело. Про прямое взяточничество всех этих господ мне еще не раз придется говорить. Один из видов злоупотреблений является предоставление близким лицам казенных должностей, причем, тогда как в Соединенных Штатах все-таки считаются с существующими штатами чиновников, в Бразилии назначают сплошь да рядом, не считаясь с ними, а то просто их увеличивают без всякой нужды. В Сан-Пауло последний «интервентор» диктатуры Варгаса, бывший министр иностранных дел Маседо Соарес, перед оставлением должности колоссально увеличил эти штаты, и назначил на эти должности своих друзей. Об этом тоже поговорили, но тоже ничего не сделали.

Наконец, во всей Южной Америке громадное влияние имеет войско. Не говоря про то, что во многих странах его представители прямо захватывали в свои руки власть, почти всюду, дабы избежать этого, правительству приходится делать различные поблажки офицерскому составу, начиная с очень высоких окладов и назначения его представителей на самые разнообразные должности и до подчинения его указаниям в направлении общей политики. Несомненно также, что под влиянием офицерства военные силы содержатся во многих странах в размерах, далеко превышающих необходимые. Кроме того, сверх собственно войск, подчиненных федеральному правительству, имеются еще (не знаю только, во всех ли штатах) местные войска, так называемые «forgas publicos». В Сан-Пауло, когда мы приехали сюда, она превышала 5000 человек; набираются в нее добровольцы, на которых можно бы было положиться в любом случае, главным образом, в случае беспорядков, и которые находятся в распоряжении губернаторов. Общественное мнение считает, однако, что эти силы являются главной поддержкой губернаторов на случай конфликтов между ними и центральной властью.

Отмечу еще, что власть выборных губернаторов, в сущности, ничем не ограничена, ибо даже если большинство в местных палатах и настроено враждебно к ним, то сделать что-нибудь, чтобы ограничить их произвол, они бессильны. У президента республики есть право устранения в известных случаях губернаторов и назначения на его место «интервентора». Прежде этим правом пользовались столь часто, что и посейчас постоянно приходится слышать, что губернатора в народе называют интервентором, но президент Дутра предпочитает этим правом не пользоваться, и в некоторых штатах деятельность губернаторов приобретает, благодаря этому, в конце концов, прямо уголовный характер. За последние годы можно отметить случаи обращения к центральной власти за защитой от произвола губернаторов и со стороны законодательных собраний, и судебных властей, и органов печати. Не всегда, конечно, и все эти учреждения и сами были без греха, но то, что видишь сейчас, только утверждает в мысли, что понятие о законности в Южной Америке очень отличается от европейского. В начале нашего пребывания в Бразилии мне приходилось слышать от самих бразильцев, без всякого повода с их стороны, рассказы о нечестности среди их соотечественников. Причем она объяснялась тем, что первоначально Португалия посылала сюда все свои преступные элементы, которые и дали настоящему населению стран эту закваску, от которой оно до сих пор не может избавиться. Позднее, однако, подобные рассказы мне пришлось слышать все реже, и реже; курьезно при этом, что такие признания совмещаются у бразильцев с мелочным национальным самолюбием.