Эммануил Беннигсен - Записки. 1917–1955

Надо еще отметить, что партия Варгаса развила широкую деятельность под кличем «queremos» (т. е. «желаем») Жетулио, откуда пошло в то время название их «керемистами». Социал-демократы и керемисты объединились на одном кандидате в президенты, военном министре генерале Дутра. Сам он ничего крупного из себя не представлял, но за ним стояли военные круги, а с этим в Бразилии всегда очень считались. Утверждали, что вся карьера Дутры была сделана благодаря его жене, которую иронически именовали «santinhe» (маленькая святая); у самого генерала, очень смирного человека, особого честолюбия не было, но его все время толкала его жена — ее ревностный католицизм дал генералу и поддержку католической церкви. U.D.N. выставила своим кандидатом другого военного-авиатора, бригадира Эдуардо Гомеса, либерализм коего определялся впрочем лишь тем, что он когда-то был одних взглядов с К. Престесом. Говорили, что он человек честный (что впрочем всегда почти утверждается про всех кандидатов и что говорились и про Дутру) и что его поддерживают Соединенные Штаты. Так ли это, я не знаю.

Каковы были предвыборные кампании в других штатах, не знаю, но в Сан-Пауло они имели довольно курьезный характер. Только в этом штате и в Рио коммунисты играли значительную роль, и поэтому их старались привлечь здесь на свою сторону все кандидаты на должности губернаторов; в Сан-Пауло вели с ними переговоры две партии: U.D.N., с которыми Престес не сошелся, и партия Адемара, который обещал гораздо больше и которого коммунисты и поддержали. По-видимому, их голоса и обеспечили его избрание. Возможно, что они положились на то, что когда-то, как это утверждали в печати и в собраниях, Адемар был коммунистом, однако, как выяснилось, он это основательно забыл, и позднее при нем коммунизм преследовался, как никогда раньше. Оговорюсь, однако, что он все время утверждал, что никаких особых предвыборных обещаний коммунистам он не давал.

Любопытной фигурой во время предвыборной кампании явился некий Борги. Человек в молодости без всяких средств (свою карьеру в Сан-Пауло он начал шофером), он составил себе неизвестно каким образом небольшое состояние и сблизился с правительственными кругами. Во время войны, когда вывоз хлопка был невозможен, его скупало у производителей правительство, которое затем в конце военных действий уступило этот хлопок Борги, а тот продал его с большим барышом странам, нуждавшимся в этом хлопке; говорили, что он заработал на этом более 150 миллионов крузейров. По-видимому, было соглашение, что из этого барыша он оплатит расходы по избирательной кампании партии Жетульо. Вполне понятно, что все эти операции делались без большой огласки, и в печать попало немногое и, быть может, далеко не все в точной передаче, но Борги, избранному в одну из камер (кажется в Палату депутатов) пришлось из нее уйти. После этого о нем перестали говорить, но недавно его имя вновь появилось на газетных страницах в связи с новой избирательной кампанией.

Интересны были собрания коммунистов (сужу о них по газетам, ибо ни на одном из них не был). Было собрание, в котором коммунистический кандидат Криспим диспутировал с патером Сабойя (оба были известны, как хорошие ораторы); видели мы с соседней улицы сплошь заполненный стадиум Пакаембу, расположенный в низине около нас, когда в нем собралось, как подсчитывали, до 100 000 человек, чтобы услышать Карлоса Престеса. На президентских выборах коммунисты выставили своего кандидата; первоначально они предложили быть им бывшему префекту по назначению города Сан-Пауло Престесу Майа, инженеру, человеку честному, но он, не будучи коммунистом и не веря в их успех, отказался. Тогда они выставили другого — инженера, тоже не коммуниста Фиуза, человека, как общественного деятеля, неизвестного.

То, что происходило в Рио в октябре, по-видимому, не вполне выяснено, но уже в конце этого месяца Варгас назначил начальником полиции во всей Бразилии своего младшего брата Веньямина, руководившего пропагандой «керемистов». Репутация у него была, что он на все способен, и это назначение было истолковано, как предварительный шаг к новому перевороту. Он был, однако, предупрежден военными, которые 28-го октября сместили Варгаса. Никто за него не заступился, и переворот не вызвал ни одной жертвы. В исполнение обязанностей президента вступил председатель Верховного Суда Линьярес, при котором и прошли выборы, уже в полном порядке во всей стране. Коммунисты получили несколько больше полумиллиона голосов, значительно больше того, что ожидалось, но все-таки всего около 10 % голосов. Главные кандидаты, Дутра и Гомес, первые дни подсчета шли наравне, но затем Дутра победил что-то большинством около 500 000 голосов.

Несмотря на полное исчезновение в то время фашизма в Европе, его сторонники в Бразилии сохранились, и исчезло только название «интегралистов». На выборах они получили небольшое количество голосов, но представители их, кажется по одному, прошли и в Федеральную палату представителей и в Собрание штата Сан-Пауло. Замечаю, что забыл я упомянуть, что еще в 1938 г. интегралисты устроили вооруженное нападение на дворец Катете в Рио, где живет президент республики. Им удалось справиться с военным караулом, но и сам Варгас, и его жена не растерялись, заперлись и стали отстреливаться, а подоспевшие войска арестовали нападающих. В числе их оказался якобы «случайно проходивший мимо дворца» военный летчик лейтенант принц Орлеанский, брат претендента. После этого инцидента главе интегралистов Плинио Сальгадо пришлось сперва скрываться, а потом перебраться в Португалию.

Подсчет голосов продолжался очень долго, но прошел тоже без инцидентов, и Дутра вступил в должность в надлежащий срок. После этого выяснилось, что Линьярес воспользовался своим пребыванием у власти, чтобы устроить на выгодные места всех своих родственников и близких, и дальних, кто только мало-мальски к этому подходил.

Возвращаюсь назад к весне 1945 г. Изменившееся положение в Рио отозвалось и в Сан-Пауло, и здесь в это время сказался очень ярко интерес к России. Еще в апреле открылось общество Бразильско-Русской культуры по инициативе доктора Масиель, который и был избран его председателем. Человек он был до крайности законопослушный и правых взглядов (принадлежал он к партии соц-демократов), но учредителями общества, не считая русских, были почти исключительно коммунисты. К этому обществу перешла библиотека, когда-то принадлежавшая младороссам, а затем патриаршему приходу; самостоятельной работы оно почти не проявило, если не считать двух или трех лекций.

Немного позднее объединение студентов факультета философии (такие объединения существовали на всех факультетах, а на юридическом их было, кажется, даже два) решило устроить курс русского языка и лекций по истории русской культуры. Курс, или точнее уроки русского языка, предложили читать младшему брату Ватагина и Залеману, но первый отказался, а второй несколько уроков провел. Записалось на них сперва около 30 человек, но уже с третьего урока их осталось всего человек пять, а затем и они отпали. Позднее за эти уроки взялась одна русская еврейка, смелости которой я подивился, ибо, не говоря о ее анекдотическом акценте, говорила она и крайне неправильно; однако, и у нее на втором, кажется, уроке уже никого не было.