Александр Сидоров - В ожидании Апокалипсиса. Франкское общество в эпоху Каролингов, VIII–X века

Несмотря на высокую калорийность пищи (по некоторым подсчетам, этот показатель мог достигать 6000 и даже 9000 калорий в день при норме в 3000), голод все время присутствовал где-то рядом. Периоды «обжорства», или, точнее, нерегламентируемого застолья, сменялись многочисленными постами по случаю общецерковных и локальных религиозных праздников. К этому нужно добавить постные дни недели, пищевое воздержание перед причастием, персональную епитимью во искупление грехов. Таким образом, официально голодать приходилось никак не менее четырех-пяти месяцев в течение года. В это время полагалось воздерживаться от многих продуктов, прежде всего от мяса четвероногих, но яйца и молочные продукты дозволялись. Согласно «Капитулярию о поместьях», на постном столе императора были овощи, рыба, масло, мед, горчица, уксус, пшено, просо, сушеная и свежая зелень, редька, репа, а также сыр, который в такие моменты являлся основным источником животных белков. Впрочем, религиозные предписания могли корректироваться соответствующими жизненными обстоятельствами. Так, согласно монастырским обычаям Санкт-Галлена, насельникам дозволялось есть мясо даже в пост, учитывая поразительную скудость местности, в которой располагалось аббатство. Характерно, что один из санкт-галленских монахов упомянул на полях пасхальной таблицы о чрезвычайном изобилии вина, которое в 882 г. удалось произвести благодаря щедрому урожаю, причем поставил это событие в один ряд со смертью нескольких королей и аббатов родной обители.

Некоторое послабление делалось также в отношении сала, широко использовавшегося вместо масла. Франки щедро приправляли им каши и вареные овощи и, кажется, всерьез не считали скоромным — сало не переводилось даже в монастырях. Аббат Райхенау Валафрид Страбон в поэме «Садик», написанной в 820-х гг., со знанием дела рассказывает о том, как кусочки тыквы «с раскаленных огнем сковородок / Жирное сало вбирают, струя аромат благодатный, / Множество раз на столе появляясь второй переменой». [5] Перевод с латинского Ю. Ф. Шульца. Нечто подобное наверняка имело место и в других обителях. Некоторые современные исследователи выдвигают предположение, что скоромными не считались и другие мясные консервы вроде солонины или вяленых окороков. Но вопрос остается открытым.

Мы не найдем в текстах VIII–IX вв. сколько-нибудь детальных описаний застолий той эпохи. Велеречивый Теодульф, явно знавший толк в хорошей еде и питье, оказался на удивление скуп на слова, повествуя о пирах при дворе Карла Великого:

Равным образом Эйнхард, рассказавший потомкам немало важных подробностей о повседневной жизни Карла, обронил лишь несколько фраз по поводу его рациона. Повседневный обед великого императора состоял всего из четырех блюд, не считая любимого жаркого, которое Карлу подавали прямо на вертеле, и нескольких бокалов вина. А летом он позволял себе еще бокал и вдобавок съедал какой-нибудь фрукт. Астроном и Теган, биографы Людовика Благочестивого, не сообщают о своем герое даже этого.

Несколько бокалов (т. е. около одного литра) вина за обедом Эйнхард называет умеренным потреблением, и это нельзя назвать преувеличением. Обычная дневная норма взрослого человека составляла от полутора до двух с половиной литров. Пива выпивалось ничуть не меньше, а зачастую даже больше. В постановлениях Аахенского синода 816 г. подробно расписано, сколько вина и пива полагается канонику ежедневно за его служение. В богатом приходе, в котором насчитывается не менее трех тысяч крестьянских наделов, да еще там, где развито виноделие, норма составляла 5 фунтов вина (немногим более двух литров), а в неурожайные годы — по три фунта вина и пива. В бедном приходе, где набиралось не более трехсот наделов, норма не превышала двух фунтов вина, но к ним добавлялись еще три фунта алкогольных напитков, изготовленных из любого другого сырья. Предполагалось, что этот регламент действует на территории всей страны.

Вино и пиво с древнейших времен рассматривались в качестве таких же полноправных продуктов питания, как хлеб, каша, овощи или фрукты. Алкогольные напитки принципиально не противопоставлялись другой еде. Аналогичное отношение к этим продуктам сохранялось и в каролингскую эпоху. Характерно, что в упомянутом выше параграфе аахенских постановлений подобным же образом прописана и ежедневная норма потребления канониками хлеба. В «Чудесах св. Германа» середины IX в. сохранился рассказ о разорении норманнами в 845 г. парижского монастыря Сен-Жермен-де-Пре. После ухода варваров монахи возвратились в обитель и, к великой радости, обнаружили, что их обширные винные запасы уцелели. Так братья могли пить вино каждый день вплоть до нового урожая. Седулий Скот посвятил своему благодетелю, епископу Роберту, панегирическое стихотворение, в котором, помимо прочего, поблагодарил его за присылку 300 чаш ( fialas ) вина, по всей видимости, мозельского белого. Ирландский поэт в то время жил в Люттихе (Льеже), где ему, по его собственному признанию, приходилось довольствоваться плохим пивом, а о достойных винах приходилось только мечтать.

Пищевые ограничения, вводимые христианской церковью, лишь отчасти касались вина и пива. Каролингские пенитенциалии за чрезмерное пьянство устанавливали наказание в виде 30 дней поста. Если пьяницу при этом рвало, срок покаяния увеличивался до 120 дней. А за хронический алкоголизм и вовсе отлучали от причастия. Но насколько жестко действовали эти нормы — вопрос открытый. Зато упоминаний о невоздержанных возлияниях встречается немало в самых разных текстах IX в., причем эти свидетельства относились к представителям всех слоев общества.

В качестве примера приведем стихотворение неизвестного автора о некоем аббате Адаме из Анжера, который был «славен винопитием»:

Алкогольные напитки начинали употреблять с очень раннего возраста. Остается лишь догадываться, каких масштабов могло достигать бытовое пьянство и не следует ли возложить на алкоголь изрядную долю ответственности за повышенную эмоциональную возбудимость, резкую смену настроения и многочисленные психические расстройства, которые были свойственны людям Средневековья. Проблема усугублялась еще и тем, что воду в те времена пить побаивались, не без основания видя в ней основной источник многочисленных пищевых инфекций. Между тем франкам явно требовалось изрядное количество жидкости, ибо они ели много тяжелой, жирной и очень соленой пищи.