Александр Сидоров - В ожидании Апокалипсиса. Франкское общество в эпоху Каролингов, VIII–X века

Разумеется, в IX в. вино было значительно менее крепким, чем в начале XXI столетия, его крепость редко превышала 8–9 процентов, вдобавок его могли разбавлять водой. В раннее Средневековье более, тонкими и благородными считались белые вина. Для их создания не применяли мацерацию на мезге, а сусло отправляли бродить сразу после отжима. Красные вина считались более грубыми и крепкими, но одновременно более питательными. Поэтому они часто входили в рацион людей, занимавшихся тяжелым физическим трудом. Виноград могли отжимать несколько раз, и первый отжим шел на создание более дорогого и качественного продукта. Почти все вино выпивалось до нового сбора урожая, не только в силу огромной востребованности во всех слоях общества, но и по иной причине — в массе своей плохо сделанное, оно попросту быстро скисало. Только лучшие вина могли храниться два-три года. Во всяком случае, Карл Великий предписывал своим управляющим иметь таковые в королевских поместьях. Вдобавок раннесредневековые вина, сброженные на диких дрожжах и без соблюдения температурного режима, зачастую произведенные в антисанитарных условиях, были малоприятными на вкус. Поэтому, как и в древности, их редко пили в чистом виде, но сплошь и рядом смешивали с медом, травами и пряностями. Либо использовали в качестве основы для «тюри», кроша в вино сухари. Вышесказанное справедливо и в отношении пива, только хранилось оно куда меньше.

Редкое для каролингской эпохи свидетельство, относящееся к истории виноделия, приводит в своей поэме о двенадцати месяцах Вандальберт Прюмский. По его словам, в октябре молодое тягучее вино кипятили, сохраняя таким образом его «чистый и приторно-сладкий вкус» и целебные свойства. Речь, по всей видимости, идет о недоброде, в котором еще оставалось много сахара. При нагревании процесс брожения останавливался. В результате получалось сладкое вино с низким содержанием алкоголя. Разумеется, не всякий год удавалось производить такой продукт. По сообщению «Анналов королевства франков», в 820 г. из-за холодной погоды виноград плохо вызрел, а вино получилось «терпким и неприятным».

О способах хранения алкогольных напитков известно совсем немного. Для этих целей использовали различную тару. В ход шли, прежде всего, глиняные кувшины, кожаные бурдюки и деревянные бочки, обработанные изнутри воском или древесной смолой. По словам Валафрида Страбона, монахи Райхенау хранили вино в высушенных бутылочных тыквах:

Франкские аристократы и их крестьяне ели примерно одни и те же продукты, но все-таки их рацион существенно различался. Именно здесь социальный разлом становился наиболее зримым. На столе сеньора, не обязательно крупного магната, но даже мелкого феодала, еда была более качественной и лучше приготовленной, здесь было вдоволь мяса, да и вообще значительно больше еды. Знать редко голодала и благодаря запасам и ресурсам не бедствовала даже в неурожайные годы. Крестьяне, напротив, частенько становились жертвами голода, стоило лишь непогоде уничтожить посевы или эпидемии поразить скот. Они жили в мире куда как более опасном и хрупком. Даже в относительно благополучные времена многие с трудом дотягивали до нового урожая. «Летней порой беднякам обычно не хватает еды», — признается автор жития Св. Гуго Руанского, написанного в 830-х гг. На этом фоне настоящим духовным подвигом казался современникам рацион аскетов и отшельников, иные из которых питались лишь подобием «хлеба» из ячменя, золы и глины, запеченными в золе ракушками да кашицей из отрубей с лесными ягодами, а также изредка позволяли себе грибы и размоченный в воде кусочек сыра.

В таких обстоятельствах в каролингском обществе сложились некоторые механизмы перераспределения жизненно важных ресурсов. Так, при епископских резиденциях и особенно при монастырях кормилось огромное количество людей. Например, в Корби для раздачи неимущим ежедневно выпекалось 450 хлебов. В хронике Санкт-Галлена упоминается монастырская печь, которая якобы могла производить до тысячи хлебов. А по сообщению «Фульдских анналов», в середине IX в. только на одном из подворьев, принадлежавших архиепископу Майнца, кормились сотни людей.

Голод возвращался снова и снова. По сообщению каролингских анналов, в 843–845 гг. он свирепствовал по всей Галлии. Люди смешивали муку с землей, чтобы приготовить хоть какое-то подобие хлеба. Однако грабители лишали их даже этой скудной пищи, чем обрекали на верную гибель. В такие моменты каннибализм становился обычным явлением. В 850 г. чудовищный голод поразил области вдоль Рейна. Пресвитер Рудольф из Фульды рассказывает о некоем человеке, который, спасаясь от этого бедствия, отправился в Тюрингию. Он был настолько измучен голодом, что по дороге решил убить и съесть своего маленького сына. Но Провидение удержало его от греха. Уже занеся нож над невинной жертвой, мужчина увидел волков, поедавших оленью тушу. Он отогнал зверей и наконец насытился мясом, а также смог накормить жену и ребенка. Не всем так везло. Молодая женщина с грудным младенцем на руках, совершенно обессиленная, пришла к архиепископу Рабану Мавру, чтобы просить его о помощи, но умерла, едва ступив на двор. Ребенок же продолжал сосать материнскую грудь, не понимая, что случилось. Эта картина, по словам хрониста, потрясла всех собравшихся вокруг.

Характерно, что речь идет о центральных областях империи, может быть, самых развитых и благополучных в хозяйственном отношении. На окраинах же дела обстояли еще хуже. Едва ли не больше, чем голод, людям угрожали различные болезни. Высокая концентрация крестьянского населения на ограниченной территории или большая скученность воинов в походном лагере вкупе с антисанитарными условиями быта способствовали стремительному распространению эпидемий, не щадивших ни людей, ни животных. В 810 г. мор уничтожил все поголовье крупного рогатого скота во франкском войске. В 820-м чума свирепствовала по всему королевству франков, из-за чего погибло огромное количество людей и животных. Чума возвращалась во Франкию в 823 и 856 гг. «Великое мучение от гнойных пузырей распространилось среди людей, и завершалось оно отвратительным гниением, так что перед смертью [телесные] члены отмирали и отваливались», — поведал своим читателям автор «Ксантенских анналов». В 820-м франкское войско в Паннонии было изрядно истощено желудочной инфекцией, источниками которой оказались плохая вода и нездоровый климат тех мест. От подобных напастей никто не был застрахован. В 827 г., во время перехода через Альпы, от чумы погибли графы Гуго Турский, Ламберт Нантский, Матфрид Орлеанский, Иессе, бывший епископ Амьена, аббат Корбийского монастыря Вала, старший королевский егерь Бургарит и многие другие знатнейшие магнаты империи. «Знать Франкии осиротела и обессилела, словно ей подрезали жилы», — с прискорбием восклицал современник.