Наталья Сивкина - Последний конфликт в независимой Греции: Союзническая война 220–217 гг. до н. э.

Накануне Союзнической войны иллирийцы под командованием Скердилаида выступили на стороне этолийцев против ахейцев (Polyb., IV, 16, 6–11; 29, 6). Но Филипп смог привлечь иллирийцев на сторону Эллинской лиги, они даже были включены в ее состав (Polyb., IV, 29, 7). Таким образом, по формальным причинам, Филиппа нельзя обвинить в пособничестве пиратам. Более того, македонские корабли неоднократно становились объектом захвата со стороны как этолийских (Polyb., IV, 6, 1), так и иллирийских пиратов (Polyb., V, 108, 1–2). Запрещение пиратства в договоре 224 г. было направлено прежде всего против этолийцев. Они отличалось тем, что даже в мирные годы грабили суда любого государства в любое время и без какого бы то ни было «права» на это. Другие государства использовали пиратов лишь в том случае, если правительство в период войны санкционировало эти действия. Можно также привести мнение Дж. Ларсена, который считает, что «пиратство к 224 г. уже не было пиратством в полном смысле слова, это был захват товаров в качестве компенсации за предполагаемые беззакония» [544]. Для этолийцев же пиратство было источником дохода.

Так, например, накануне Союзнической войны Доримах, разведав дела в Пелопоннесе, подтолкнул этолийцев к вторжению в Мессению «напоминанием о добыче, предстоящей им в мессенской земле, беззащитной и во всем Пелопоннесе единственной, нетронутой в предыдущей войне» (Polyb., IV, 3, 3). Естественно, что временное прекращение грабительских рейдов, связанное с заключением в 224 году договора о создании Эллинской лиги, вызвало в Этолии недовольство (Polyb., IV, 3, 8–9). Полибий сообщает, с каким восторгом этолийцы встретили сообщение о возобновлении традиционной политики (Polyb., IV, 3, 6). В нашем источнике есть еще одно любопытное упоминание событий накануне войны (IV, 6, 4): этолийцы захватили форт Кларий в мегалопольской области, который был отбит войском стратега Тимоксена и отрядом Тавриона. Примечателен не сам факт агрессии, а то обстоятельство, что нападение не было воспринято союзниками как экстраординарное явление, требующее урегулирования на официальном уровне. По мнению Дж. Ларсена [545], причина кроется в том, что налетчики были частными лицами, и борьба с ними входила в сферу деятельности Тавриона.

В ходе войны Филипп пытался покончить с морским разбоем, которым занимались жители Кефаллении [546], но цель не была достигнута. После окончания Союзнической войны опять же македонские земли пострадали от вторжения бывших союзников — иллирийских пиратов под предводительством Скердилаида (Polyb., V, 108, 1–2). Он же захватил и несколько македонских кораблей. Полибий в качестве причины набега называет недовольство иллирийцев полученной платой за участие в Союзнической войне (Polyb., V, 95, 1). Пожалуй, это лучшее свидетельство в пользу соблюдения условий Общего Мира македонским царем, который, видимо, не позволил союзнику заниматься пиратством даже в ходе войны.

Полибий в одном пассаже утверждает, что Филипп, планируя войну с римлянами, намеревался сначала покончить с делами в Иллирии (Polyb., V, 108, 3–4). Вполне вероятно, что это заявление следует истолковывать не в смысле захвата иллирийских территорий, а как борьбу с отрядом Скердилаида, т. е. борьбу с пиратами (хотя царь вынужден был отказаться от этого плана). Таким образом, македонский царь и после Союзнической войны продолжал придерживаться идей Общего Мира.

Следующий пункт договора касался запрещения военных действий между участниками союза и помощь членов лиги пострадавшему от нападения. Вероятно, именно это условие подразумевается у Полибия (IV, 16, 5). Он сообщает, что лакедемоняне обязались воздерживаться от всяких неприязненных действий против македонян и Филиппа. В случае нападения на одного из союзников потерпевший мог обратиться за помощью κατά τάς δμολογίας (Polyb., IV, 15, 2). В другом пассаже, в речи Филиппа (IV, 24, 5), проводится положение, что наказание от имени симмахии должно следовать лишь за обиды, которые касаются всего союза. Но и в данном случае македонского царя нельзя обвинить в нарушении условий Общего Мира. Напротив, он как гегемон лиги вынужден был вмешаться в чуждый ему конфликт между ахейцами и этолийцами и начать Союзническую войну [547].

Филипп и до объявления войны старался сохранить мир в Греции (Polyb., IV, 16, 2–3), и в ходе военных действий стремился принудить Этолийский союз к соблюдению Общего Мира. Это желание объясняет и тот факт, что в состав делегации, заключавшей мир с этолийцами, вошел Таврион (Polyb., V, 103) — македонский представитель в Пелопоннесе, наблюдавший за сохранением Общего Мира в данном регионе [548].

В 218 г. Филипп пытался заключить союз с элейцами, пообещав защитить их от внешних врагов. Они должны были стать свободными (έλευθέρους), избавленными от гарнизонов (άφορολογήτους) и жить по своим государственным установлениям (τοΐς Ιδιοις πολιτεύμασι — Polyb., IV, 84, 5). По мнению Ф. Уолбэнка [549], македонский царь таким путем добивался присоединения Элиды к Эллинской лиге, но его попытка не удалась (Polyb., IV, 84, 6–9). Если оставить в стороне политические планы царя, то его предложение свидетельствует как о существовании условий Общего Мира в договоре лиги, так и о стремлении Филиппа к их соблюдению.

Итоги Союзнической войны были успешны, так как Этолия была нейтрализована, ее пиратские набеги на греческие территории прекратились. Таким образом, можно утверждать, что Филипп V на начальном этапе своего правления по мере возможности старался соблюдать условия Общего Мира. Он видел неоспоримое преимущество в сохранении спокойствия в Греции, пока Македония наращивала силы для реализации новых замыслов молодого царя.

В связи с вышесказанным речь Агелая и его идея о необходимости Общего Мира показывает, что этолийцы готовы были не только считаться с этим условием, косвенно послужившим одной из причин к началу Союзнической войны, но и соблюдать его. Фактически они таким образом признавали себя побежденной стороной. Недаром после заключения мира [550]в Навпакте они стали проявлять недовольство, как указывает Полибий, тем обстоятельством, что договор «отрезал им все пути добычи на стороне и отнял у них всякую надежду на будущее» (V, 107, 6). Поэтому, с нашей точки зрения, основным пунктом договора было не столько условие status quo , о котором пишет Полибий (V, 103, 7–8) [551], тем более что территориальные изменения все таки имели место, а именно новая попытка установления Общего Мира в Греции, гарантом которого по-прежнему выступал македонский царь и его армия.

Что касается изменения границ, то Этолийский союз понес некоторые потери, но мощь их федерации не была уничтожена; этолийцы сохранили влияние в Дельфах. Амрак отошел к Эпиру (Polyb., IV, 63, 3), Эниады — к Акарнании, к ней же — Фтии и, видимо, остатки Метрополя (Polyb., IV, 63, 8; 64, 3), Фтиотидские Фивы — к Македонии. Ахейский союз приобрел Псофиду (Polyb., IV, 72, 9), Ласий (Polyb., IV, 73, 2) и небольшие крепости, такие как Страт (Polyb., IV, 73, 2) и Тейхос (Polyb., IV, 83,5). Фигалея, вероятно, теперь также контролировалась ахейцами (Polyb., IV, 79, 5) [552]. В их сферу влияния вошла и Мессения, хотя и ненадолго [553]. Трифилия, Алифера и Герея остались за Македонией [554].