Галина Данилова - Возникновение феодальных отношений у франков VI–VII вв.

По рукописи «Paris 4404»: «Sicut adsolit homo moriens et viduam dimiserit, qui earn voluerit accipere, antequam sibi copulet ante thunginum aut centenarius, hoc est ut thunginus aut centenarius mallo indicant et in ipso mallo scutum habere debet. Et très homines très causas demandare debent».

Самая этимология слова «Reipus» трактуется различно: Grimm [233] I. Grimm . Deutsche Rechtsaltertümer. , Waitz [234] G. Waitz . Deutsche Verfassungsgeschichte. , Clement [235] Clement . Lex Salica. Berlin, 1876. проводят аналогию его с готским «reips», английским «rоро», фризским «rеер», немецким «Reifen» (веревка, обруч, кольцо). Soetbeer [236] Soetbeer . Forschungen. Berlin, 1878. предполагает, что может быть «Reipus» есть некоторое воспоминание о древней (еще первобытной) форме денег в виде колец.

Если сопоставить то значение, которое имеет «Reipus» в «Салической Правде», как плата жениха за вдову-невесту, то правильнее аналогия с немецким «Reif», «Ringgeld».

Возможно, что вторичное замужество вдовы являлось оскорбительным для всего рода умершего человека. Это мнение сохраняется и в более позднее время.

Вообще в средние века смотрели неодобрительно на второе замужество (вспомним «кошачьи концерты» в немецких городах против вдовы-невесты и другие грубые шутки). Корень этого явления заходит далеко в глубь веков — к родовому быту. Возможно, что тут играло роль со стороны родни умершего опасение того, что имущество вдовы человека из данного рода могло при ее вторичном замужестве перейти в другой род.

В «Салической Правде» мы видим упоминание о «Reipus» как выкупе за вдову-невесту. Но суть дела не в этом.

Проанализируем, кому этот «Reipus» должен был достаться из сородичей умершего и как изменяется право на «Reipus» по различным рукописям «Правды», а следовательно и в жизни.

В пунктах 4, 5, 6, 7, 8 перечисляется, кто из родственников умершего имеет право на «Reipus» — племянник, сын сестры [237] В ранних кодексах упоминается именно сын сестры, а не брата. , если он окажется старше всех (еще некоторые отдаленные пережитки матриархата. — Г. Д .), старший сын его, или сын двоюродной сестры из материнского рода [237] В ранних кодексах упоминается именно сын сестры, а не брата. [238] Подчеркнут именно материнский род. , или дядя — брат матери, или брат того, кто имел ее раньше женой (при том условии, если ему не придется владеть наследством).

Эти пункты повторяются во всех рукописях, кроме рукописи II «семьи» (в которой вообще наблюдается ряд изменений по сравнению с другими текстами).

Пункт 9-й (в тит. XLIV) гласит: «Если не будет даже брата, «Reipus» должен получить тот, кто окажется более близким, помимо поименованных, перечисленных поодиночке, согласно степени родства вплоть до шестого поколения, впрочем, при том условии, если он не получит наследства умершего мужа названной женщины».

Нужно согласиться с тем, что в указанном титуле наблюдается чрезвычайная устойчивость подмеченной традиции, которая сохраняется и в рукописях IX в. («Эмендата»). Между тем, этот титул показывает определенные взаимоотношения членов родовой общины, где счет по родству в вопросе о наследовании и передаче прав охватывает «ближайших» родственников до шестого поколения включительно.

Самое слово «Genicula», которое встречается в последнем из приведенных параграфов, свидетельствует об этих родовых отношениях («Genus» — род).

В комментариях к «Салической Правде» Д. Н. Егоров приводит указания на то, что слово «Genicula» ассоциировалось с представлением о германском роде («Sippe»), представляя собой подобие человеческого тела, которое в свою очередь распадалось на ряд «членов», «суставов» (нем. «Knie», «Glied», лат. «Genu», «Geniculus»). То же обозначают абстрактные уже «Generatio», «procreatio», «progenies».

Подобное отношение такого «генеологического» тела находится в «Саксонском зерцале» (пп. 1, 3). «Дети являлись первой «Generatio», внуки — второй, правнуки — третьей и т. д. Сообразно с этим определялось и родство: «Чтобы определить родственную близость двух лиц (в боковых линиях), нужно было найти «расстояние» (по «Generationes») от их общего предка. Числом «Generationes» и определялись степени родства (братья, например, находились в первой степени, двоюродные — во второй, троюродные — в третьей и т. д.). Сообразно всем этим наблюдениям то родство, которое выявлено в данном титуле, является родством уже в шестой степени. А о нем упоминают все списки «Салической Правды». Следовательно, эти формы еще родовых отношений были когда-то признанными для данного общества. Отрицать их наличие нет оснований, а признание прав на «Reipus» за всеми этими родственниками до шестого поколения включительно указывает на то, что родовые связи у салических франков когда-то были очень прочными, что «Салическая Правда» хорошо сохранила их в своих титулах.

Определенные указания, повторяющиеся во всех списках «Правды» о том, что родство по матери предпочиталось родству с отцовской стороны, может быть принято в качестве указаний на то, что в. этом обществе сохранились еще следы прежних родовых отношений, даже матриархата, хотя в самом обществе это была уже архаика. Такое последовательное изменение в текстах «Правды» указывает на ее глубокую жизненность и историчность.

В этом перечислении родственников мы усматриваем прямое отражение более ранних, чем в изучаемый период, форм семьи в том плане, как их развитие определяет марксистская теория. Здесь применимо к истории учение о пережитках, данное Энгельсом.

Энгельс в работе «Происхождение семьи, частной собственности и государства», анализируя черты переходных стадий — в развитии общественных и семейных отношений первобытно-общинной формации от кровно-родственной семьи до моногамной, указывает и методы исследования в этом плане. Энгельс приводит данные Моргана, изучавшего в течение многих лет нравы и обычаи ирокезов в Северной Америке. У них господствовал тот обеими сторонами легко расторжимый брак, который Морган обозначает названием «парная семья». Таким образом, «потомство такой супружеской пары было… всем известно и общепризнанно», — говорит Энгельс. «Не могло быть сомнения относительно того, к кому следует применять наименования отец, мать, сын, дочь, брат, сестра» [239] Ф. Энгельс . Происхождение семьи, частной собственности и государства, гл. II. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. XVI, ч. I, стр. 15. . Но этому, оказывается, противоречило употребление таких выражений, а именно: ирокез называет своими сыновьями и дочерьми не только своих собственных детей, но и детей своих братьев, а они называют его отцом. Между тем детей своей сестры он называет своими племянницами и племянниками, а они его дядей. Наоборот, ирокезка называет своими сыновьями и дочерьми, наряду со своими собственными детьми, детей своих сестер, а те называют ее матерью. Соглашаясь с Морганом в том, что данное несоответствие между существовавшей формой семьи (парная семья) и обозначением родства, по тем же терминам, но с другими взаимоотношениями (отец, мать, дочь и т. д.) является следствием пережитков другой, более архаичной формы семьи (групповой брак). Энгельс указывает, что подобный анахронизм имеет место у всех американских индейцев, у древних обитателей Индии, у дравидийских племен в Декане и т. д.