Олаф Брок - Диктатура пролетариата

Но для прорыва также требуются новые объединяющие, созидательные движения и идеи. Их пока не наблюдается. Как никогда Россия, находящаяся под игом коммунистического материалистического идола, ждет провозвестников новых идеалов, новых нравственных норм, жаждет лозунгов, которые, сохранив здравое зерно социалистического гуманизма, предостерегли бы народ от пути Каина, завистника и братоубийцы, и заставили бы людей понять, что человеческое достоинство и счастье определяются чем-то большим, чем экономическое устройство общества.

Быть может, однако, есть нечто хорошее в том, что стране так долго приходится ждать пробуждения новых сил. Возможно, таким образом она сможет избежать впадения в другую крайность – реакционизм, не менее жестокий, чем сегодняшняя тирания. Большевизм позаботился о свержении анархического «бандитизма», пустив в ход кулаки, самое быстрое оружие. Чтобы свергнуть большевистский бандитизм, придется прибегнуть к духовному оружию, и здесь для достижения победы потребуется больше времени, неспешная и тщательная расчистка пути. Долгие годы страданий тяжелы, но, несмотря на боль и ожесточение, они дают, особенно сейчас, когда жизнь постепенно одерживает верх над доктринами, ясность и душевное спокойствие, большую терпимость и взвешенность взглядов тех идейных сил, которые придут на смену диктатуре пролетариата.

Великие реформы шестидесятых годов прошлого столетия подарили России во многом современный судебный аппарат, отвечающий либеральным общественным взглядам как того периода, так и последующего. Одновременно с этим ураганный порыв «буржуазного» свободомыслия и стремления к справедливости в ведущих университетских кругах уничтожил коррупцию в судебной сфере. Суд присяжных существовал в России задолго до нас. И этот суд выносил по политическим делам такие приговоры, которые привлекали внимание всего либерального мира, вызывая самые теплые отклики, – достаточно вспомнить имя Веры Засулич.

Судебные реформы были проведены не до конца. Как это случалось во многих областях русской жизни, процесс преобразований был приостановлен, а в восьмидесятые годы даже повернут вспять, пережив период реакции. Разумеется, во многих областях судопроизводства можно было с уверенностью рассчитывать на гуманное обращение, как в других странах, но были и нелицеприятные, в сравнении с европейской действительностью, эпизоды. Так, в судах сохранились пережитки сословного неравенства: человека из знатного рода не могли судить представители низших сословий. Вместо внедрения единообразной судебной системы с одинаковыми законами для гражданского суда и повседневной жизни, власти в восьмидесятые года пошли обратным путем. Принцип ориентации на местные устои был направлен исключительно на крестьянское сословие: для крестьян, в отличие от других слоев, были учреждены особые суды низших инстанций, административная власть местами слилась с судебной, немыслимое телесное наказание было сохранено, причем его применение частично зависело от субъективного решения судей высшего сословия, и т. д.

Чтобы держать судей в узде ввиду растущих политических беспорядков, правительство установило за собой право вмешательства в принцип несменяемости судей (конституция была бы простым выходом из ситуации). Но, самое главное, наряду с законным судопроизводством правительство сохранило политику «административных предписаний». Не регулируемая законами полицейская власть и отсутствие уголовного кодекса, словно сеть, сковали политическую и социальную жизнь России.

Каково сегодняшнее положение дел?

Основы новой системы судопроизводства изложены в «Программе российской коммунистической партии (большевиков)», принятой 18–23 марта 1919 года. Она гласит, что советская власть «учредила единый народный суд вместо бесконечного ряда прежних судов различного устройства со множеством инстанций…»

Судебная система по состоянию на 1923 год имеет следующую структуру:

Народный суд. Он является нижней инстанцией и делится на два отдела: а) гражданский и б) уголовный. Оба отдела состоят из одного судьи и двух заседателей. Последние должны были являться работниками физического труда; их не избирали, а назначали. Данная инстанция занимается гражданскими и уголовными делами низшего порядка.

Губернский суд, снова состоящий из отделов а) по гражданским делам и б) по уголовным делам, но к ним добавляется в) рабочий отдел, занимающийся нарушениями рабочего законодательства. Минимальное число судей (в той форме, какую мне удалось наблюдать лично) – 3; но для рассмотрения более важных дел их должно быть больше. От членов судейской коллегии не требуется наличие юридического образования, только преданность партии. Данный суд занимается 1) пересмотром решений народного суда, 2) вынесением решений по делам более крупного порядка, чем рассматриваемые в народном суде.

Верховный Суд, по функциям во многом напоминающий бывший Сенат. Он занимается а) пересмотром решений губернского суда, б) вынесением решений по делам особой важности. Члены судейской коллегии также не должны иметь юридического образования, но обязаны быть коммунистами.

Помимо вышеперечисленных инстанций, существует ряд различных судов особого назначения, например, комиссии при торговых палатах в крупных городах и при отделах Верховного Совета по народной экономике, военный трибунал, так называемая конфликтная комиссия по жилищному вопросу и т. п. Функции этих комиссий, согласно мнению профессиональных юристов, крайне размыты. Как и во многих областях жизни, здесь еще не сформировалась ясная и четкая система. Однако все видят, как мало осталось от программы о едином суде. То, что удалось распрощаться с пережитками феодального сословного деления, похвально, но это не заслуга коммунистической программы.

Апелляционный пересмотр дела в программе не признается. Вместо него существует кассационное судопроизводство. Тем не менее, исходя из моих собственных наблюдений, при умелом профессиональном ведении дела стороной защиты, граница между кассацией и апелляцией на практике легко стирается.

В результате образуется как горизонтальное, так и вертикальное разделение судебного аппарата – еще одно свидетельство отхода от доктрины ради соответствия требованиям реальной жизни, повсеместно наблюдаемого при большевистском эксперименте.

Термин «адвокат» как наименование профессии не употребляется, как и прежде. При этом сама должность существует, и вместо ее старого названия используется, по-видимому, переводная калька с немецкого – «судебный помощник» или «судебный защитник». Эти судебные помощники образуют «коллегию под надзором губернского суда». Желающие практиковать в суде должны сперва пройти экзамен в коллегиальной комиссии, прежде всего, по «элементарным основам политики» (основные черты и главенствующую роль этой коммунистической теологии мы рассмотрели в другой главе), далее по основам нового законодательства, которое профессионалы характеризуют как крайне запутанный предмет. В отношении юристов старшего поколения, в которых система, разумеется, очень нуждается, главной задачей комиссии является вынести заключение о политической благонадежности кандидата. Основными условиями ее признания и подтверждения являются, с одной стороны, наличие у кандидата безупречного политического прошлого, с другой стороны, рекомендации, предоставленные как минимум двумя проверенными коммунистами.