Пол Картледж - Спартанцы: Герои, изменившие ход истории. Фермопилы: Битва, изменившая ход истории

Плутарх сделал Лисандру большой комплимент, не только выбрав его как подходящий значительный и образцовый персонаж для биографии, но также сопоставив его с Суллой, римским диктатором конца 80-х и начала 70-х гг. до н. э. Сулла был невероятной фигурой, преобразившей карту Римской империи и республиканскую конституцию, и то, и другое главным образом, чтобы приспособить к своим собственным желаниям и представлениям о самом себе. Он заслужил прозвище «Счастливчик» и каким-то образом ухитрился умереть по естественным причинам, добровольно отказавшись от своего диктаторства и уйдя на покой, чтобы проводить больше времени с семьей. Лисандр, напротив, никогда не был диктатором империи и умер довольно бесславно во время кампании в Беотии (на родине Плутарха).

У Плутарха были причины, чтобы создавать свое Жизнеописание как параллель к биографии Суллы, но они ни в коей мере не приближают нас к пониманию карьеры Лисандра. Помимо Плутарха, нашим основным источником сведений о Лисандре является его современник, историк Ксенофонт Афинский, который знал Лисандра лично. Но Ксенофонт был сторонником царя Агесилая и, как мы увидим, под конец очень сильно рассорился с Лисандром, поэтому его описание, которым Плутарх несомненно пользовался, следует читать с неменьшей осторожностью.

Лисандр, согласно традиции, был mothax , т. е. спартанским гражданином в результате усыновления, воспитывался он в доме не своего отца, а другого спартанца и прошел через систему Агогэ вместе с сыном или сыновьями этого спартанца. Если традиция справедлива, мать Лисандра могла быть илоткой, а не спартанской женой его отца, или же его отец был слишком беден, чтобы вырастить сына, хотя тот и был законнорожденным. Последнее мне кажется более вероятным, так как, по сведениям, отец Лисандра Аристокрит был беден, хотя и являлся аристократом из рода Гераклидов. Его второго сына звали Ливий, т. е. «Ливиец», в честь высоких отношений xenia с ливийским царевичем. С другой стороны, в аристократических и рабовладельческих обществах рождение вне брака вряд ли могло остаться неизвестным, поэтому матерью Лисандра вполне могла оказаться илотка из владений его отца.

Детали детства и отрочества Лисандра, кроме его предполагаемого статуса mothax , неясны. Впервые он появляется как некто более значительный, чем просто пополнивший ряды полноправных спартанских граждан, в особом спартанском контексте эротики и педагогики. Приблизительно в 430 г. до н. э., когда Лисандру было, вероятно, около двадцати пяти лет, он стал любовником одного из наиболее заметных юношей, проходящих тогда систему обучения Агогэ, не кого иного, как Агесилая, младшего сына правящего царя Архидама II. Агесилай был сыном от второго брака Архидама, и не предполагалось, что он унаследует трон Эврипонтидов, поэтому он не был особожден от Агогэ как наследный царевич Агис (будущий Агис II). Фактически было несколько неожиданно в двух отношениях, что Агесилай смог пройти даже через систему Агогэ: он был от природы хром, что как младенца делало его беззащитным и, следовательно, готовило к ранней смерти, однако, несмотря на хромоту, он триумфально преодолел все требуемые системой Агогэ физические упражнения.

Поэтому Лисандр, который, вероятно, должен был завоевать и сохранить расположения Агесилая в жесткой конкуренции с другими, возможно, более знатными поклонниками, добившись этого, значительно увеличил и свой непосредственный престиж, и свои будущие политические связи.

Лисандр, вероятно, провел «хорошую» Афинскую войну. Мы абсолютно ничего не знаем, что он там делал до 407 года; к этому времени ему было, вероятно, далеко за сорок. Он был достаточно зрелым по стандартам спартанцев, с почтением относящихся к возрасту, чтобы определить его в качестве верховного командующего флотом, на должность, открытую для всех спартанцев. Как считалось, она была того же уровня, что и звание главнокомандующего сухопутной армией, на которую избирались только спартанские цари. В 407 г. Лисандр был назначен навархом, т. е. командующим флотом, к тому времени сильно отличавшимся от обычной ничтожной флотилии, которую могла бы самостоятельно собрать Спарта. Уверенность Лисандра, его политическая проницательность и общая незаменимость в осуществлении генерального командования на море были таковы, что, хотя закон и запрещал это, в 405 г. он вновь отправился на театр военных действий в Эгейском море как de facto командующий флотом. В этом качестве с решающей финансовой помощью его личного друга персидского царевича Кира Лисандр в итоге положил громкий конец 27-летней Афинской войне.

Однако, по традиционным правилам спартанской политической игры, все козыри на руках были только у царей, а не у таких, пусть и могущественных командиров, как Лисандр. Таким образом, хотя сначала Лисандр имел собственные виды на послевоенное соглашение с Афинами, рассчитывая, что оно будет скреплено проспартанским олигархическим советом, поддержанным спартанским гарнизоном, а другие бывшие союзники и подданные Афин будут существовать в очень ограниченных режимах под контролем его собственных сторонников, но через пару лет после поражения Афин новая Спартанская империя уже больше не управлялась точно на его условиях. Это произошло главным образом благодаря оппозиции царя Павсания из рода Агиадов, сына миротворца Плистоанакта, несмотря на поддержку, которую Лисандр мог получить со стороны царя Агиса II — враждебно настроенного соправителя и соперника Павсания. В 403 г. Павсаний предстал перед судом в Спарте по обвинению в предательстве, несомненно, выдвинутом Агисом, но он был оправдан, главным образом, благодаря тому, что все пять эфоров поддержали его относительно более либеральную политику минимального вмешательства во внутренние дела государств — бывших членов Афинской империи, и в первую очередь самих Афин.

Невозможность иметь преобладающее влияние на советах у себя на родине сильно раздражала Лисандра по сравнению с пароксизмом личного успеха и поклонением ему как герою, которым он наслаждался за пределами своей страны, и прежде всего на острове Самос, где его сторонники предприняли беспрецедентный в греческой истории шаг. Они воздали ему божеские почести, поклоняясь живому смертному человеку так, как если бы он был бессмертным богом, и в его честь переименовали главный религиозный праздник Гереи (посвященный своей покровительнице богине Гере) в Лисандрии. В Дельфах, в самом центре греческой религии, к Лисандру относились почти так, как если бы он осмелился иметь этот якобы бессмертный статус, навсегда запечатленный в общественном памятнике. Он заказал и оплатил из своих колоссальных военных морских трофеев большую скульптурную группу, состоявшую из многочисленных бронзовых статуй, как людей, так и богов, которую должны были поместить на видном месте около входа на Священную дорогу в Дельфы. Там были представлены все двенадцать олимпийских богов и богинь, в центре которых находился бог моря Посейдон в момент возложения венка победителя на голову Лисандра.