Пол Картледж - Спартанцы: Герои, изменившие ход истории. Фермопилы: Битва, изменившая ход истории

В итоге, как и предупреждали митиленцы много лет назад в 428 году, вопрос Афинской войны вылился в морской конфликт вокруг и фактически внутри Геллеспонта. Лисандр, что, возможно, характерно, выиграл войну путем хитрости. Он застал афинский флот на стоянке под названием Эгоспотамах, или «Козьи реки», если и не врасплох, то, конечно, неподготовленным. Многие афиняне были убиты, а со многими, кого захватил Лисандр, обошлись не с обычным уважением, принятым среди греков по отношению к греческим же военнопленным, но в качестве страшного наказания и предупреждения отрубили им правые руки. Выживших Лисандр выдворил в Афины, где они испытали такие же страдания, как десятью годами раньше афиняне причинили сиракузцам. За зиму 405/4 г. многие афиняне умерли на улице от голода. Поэтому к весне 404 г. афиняне были подготовлены, если не полностью готовы, к безоговорочной капитуляции на условиях спартанцев, т. е. Лисандра.

Сначала и совершенно очевидно афиняне были лишены того малого, что оставалось от их некогда внушительной империи. Затем их лишили военной основы империи — флота, им было разрешено сохранить только незначительную флотилию, состоящую не более чем из дюжины кораблей. На территории их бывшей империи Лисандр позаботился о внедрении декадархии — правления десяти сторонников и высших олигархов. Афины были слишком большим городом, чтобы управляться такой маленькой группой, вместо этого под руководством проспартанского Крития (последователя Сократа и родственника Платона) власть захватила клика из тридцати человек в союзе с декадархией, чтобы присматривать за портовым городом Пиреем. Чтобы гарантировать стабильность правления Тридцати, Лисандр предусмотрел отправку гарнизона, состоящего из бывших илотов — неодамодов — для обеспечения необходимой силы. Однако мораль и демократический дух большинства афинян были таковы, и такова была жестокость Тридцати, которые заслуженно получили прозвище Тридцати тиранов, что немногим более чем через год демократическое правление в Афинах было восстановлено, хотя действительно под строгим наблюдением спартанцев, но при их молчаливом согласии.

Благодаря персидским средствам, собственной стратегии афинян и их тактическим ошибкам спартанцы оказались победителями в Афинской войне. В спартанских советах решающее влияние имел Лисандр, а он навязывал максималистскую, твердую империалистическую политику. То, что иногда называют «второй» Спартанской империей, чтобы отличить ее от Спартанской империи, имевшей в своем распоряжении Пелопоннес и материковую Грецию, было старой Афинской империей, но в более экстремальной империалистической версии. Спартанцы также собирали дань и сохраняли флот, но тогда как Афинская империя задумывалась и в значительной степени сохранялась как антиперсидская, Спартанская империя в версии Лисандра была в основном антидемократической и автократической. Однако вскоре Лисандр восстановил против себя наиболее консервативных членов спартанской иерархии, включая таких, как царь Павсаний, который верил в политику двойной гегемонии или мирного сосуществования между Спартой и Афинами. И очень быстро Лисандр оказался в стороне, но он попытался вернуть свои позиции, поддержав спорные притязания на трон своего бывшего возлюбленного Агесилая, который около 400 г. стал преемником своего сводного брата Агиса.

Следующие тридцать лет спартанской и фактически в некоторой степени общегреческой истории были годами правления Агесилая. Так как его карьера неразрывно переплетена с судьбой Спарты в целом даже в большей степени, чем жизнь Клеомена I, я не посвятил ему отдельной биографии, как Ксенофонт и Плутарх. Не ожидая, что станет царем, он прошел все обычные мужские испытания и проверки традиционного спартанского воспитания и, несмотря на врожденную хромоту, преодолел их. Поэтому он воплощал характерные спартанские добродетели и пороки. Нетерпимо относящийся к альтернативе господства спартанской олигархии, он закончил тем, что перенес крушение спартанской мощи на поле боя в Левктрах в 371 г. и его последствия. Но кто в 400 г., когда он унаследовал трон Эврипонтидов, мог бы уверенно предсказать, как будут обстоять дела?

Однако само наследование было непростым делом. При нормальном течении событий сын Агиса II Леотихид, старший единокровный брат Агесилая, должен был наследовать своему отцу, но в 400 г. мало что шло своим обычным порядком в Спарте. Над Леотихидом повисло подозрение в незаконнорожденности, усиленное слухами, что его настоящим отцом был Алкивиад Афинский. Кроме того, когда Агис умер, Леотихид был совсем юным, и у него не было родственника мужского пола, который мог бы стать регентом, пока сам он не достигнет совершеннолетия. Напротив, Агесилай, который мог бы исполнить эту роль, вместо этого выступил в качестве соперника в его притязаниях на трон, конечно же, побуждаемый и поддержанный бывшим любовником Лисандром, а затем выиграл этот наследственный спор.

Агесилай добился многого, он успешно прошел систему Агогэ, был гражданином, подтвердившим свою спартанскую отвагу, и проявил себя полностью преданным законам Ликурга. Однако он родился хромым, и должен был бороться с пророчеством оракула, предсказавшего гибель Спарты, если царствование будет «хромым». Лисандру удалось растолковать это прорицание безобидным образом как аллегорию, но буквальная интерпретация часто преследовала Агесилая и Спарту. Отсюда и заглавие третьей и последней части книги.

Вскоре после того как Агесилай взошел на престол Эврипонтидов, чтобы править совместно с Павсанием из рода Агиадов, жрец, проконсультировавшись с внутренностями жертвенного животного, объявил самое худшее из всех дурных предсказаний. Он сказал, что Спарта как будто находится среди врагов. Это было недалеко от голой истины: каждый год новый состав эфоров объявлял войну илотам и, следовательно, официально превращал их в государственных врагов. Однако вскоре оказалось, что заявление прорицателя имеет более широкомасштабное и угрожающее применение, потому что предполагаемые враги распространились снизу до почти самого верха общественных классов, на которые было поделено спартанское общество. Как утверждалось, был раскрыт заговор во главе с неким Кинадоном, то ли настоящим спартиатом, деградировавшим по экономическим причинам, то ли спартанцем от смешанного брака. Бывший товарищ Кинадона, который изобличил своего сообщника и информировал о нем эфоров, неожиданно заявил, что в число его сторонников входят все периэки, неодамоды, илоты и туманная группа «младших» (гипомейонов), он сказал также, что все они ненавидят полноправных спартанских граждан так сильно, что готовы съесть их даже сырыми.