Пол Картледж - Спартанцы: Герои, изменившие ход истории. Фермопилы: Битва, изменившая ход истории

В ответ спартанцы заключили с афинянами пятидесятилетний пакт о ненападении сепаратно от других союзников с той и другой стороны. Главной мотивацией этого нового договора было стремление обеспечить две наиболее неотложные цели мирного соглашения — возвращение Пилоса и около 300 заложников — спартанцев и периэков — из Афин, а также возвращение Амфиполя Афинам. Однако это соглашение только усилило подозрительность коринфян и жителей Элиды, но беотийские города во главе с Фивами остались лояльны к Спарте. Недовольные продолжали упорно выступать против Никиева мира и получили довольно неожиданную поддержку со стороны двух эфоров нового состава на 420 г., которые принадлежали к воинственному направлению, представленному покойным Брасидом.

Афиняне действительно возвратили заложников, но они не получили в ответ Амфиполь, в результате Спарта не получила Пилос. У власти были спартанские военные ястребы, их поддерживал и новичок в Афинском блоке Алкивиад. Само имя Алкивиада свидетельствует о его связях со Спартой, так как по своему происхождению является спартанским, оно было привнесено в аристократическую отцовскую линию Алкивиада через межгосударственные отношения xenia. Он родился около 450 г., но его отец умер, когда Алкивиад был очень юным, и он воспитывался в доме Перикла — друга отца и нового супруга Аспасии. В таком политизированном домашнем окружении общественные амбиции Алкивиада должны были разгореться рано, и уже ближе к тридцати годам, в самом раннем возрасте, считавшемся приемлемым в Афинах, Алкивиад сделал свою первую неловкую попытку произвести впечатление на общественном поприще. Это повлекло за собой попытку возобновить отношения proxenia или общественного представительства Спарты, которое осуществлял его дед, но спартанцы неодобрительно отнеслись к его возрасту, и в ответ Алкивиад начал сердито агитировать за энергичную антиспартанскую политику, убеждая афинян сделать все возможное против Спарты на грани открытого прерывания мира и союза 421 г. и фактического вступления в войну со Спартой.

Однако в 418 г. в битве при Мантинее было достигнуто логичное завершение этой антиспартанской деятельности, там Афины со своими демократическими союзниками из Аргоса и повстанцами из пелопоннесского города Мантинеи померились силами со Спартой и гоплитами Пелопоннесского союза. Историк Афинской войны Фукидид справедливо посвятил большой отрывок своей работы этому сражению, добавив некоторое количество пояснительных деталей для своих неспартанских слушателей или читателей. Например, когда в преддверии битвы афинская сторона начала медленное продвижение направо, что было типично для армий гоплитов, Фукидид говорит:

Страх заставлял каждого солдата делать все, что он мог, чтобы прикрыть свою правую невооруженную сторону щитом солдата, стоящего рядом с ним, думая, что чем теснее будут расположены щиты, тем лучше он будет защищен.

Затем, когда обе стороны сблизились, чтобы начать сражение, в то время как аргивяне и их союзники устремились вперед в безудержном порыве, яростном и шумном, спартанцы двигались вперед медленно под музыку многочисленных aulos . И Фукидид добавляет:

Постоянный строй в их армии не имеет ничего общего с набожностью. Скорее он имеет целью заставить их продвигаться равномерно, не ломая порядка, как обычно происходит в больших армиях в момент схватки.

Спартанцы, как мы знаем из описания Геродотом их поведения во время Марафонского сражения и позже в Персидских войнах, были известны своей исключительной набожностью. Aulos , язычковый инструмент, вероятно, что-то вроде нашего гобоя, использовался греками в ритуальных действах и церемониях, например, он сопровождал представления трагедий в Афинах. Следовательно, для наблюдавших за происходившим в Мантинее в 418 г. ничего не стоило сложить два и два и получить… пять, допустив, что спартанцы используют сопровождение aulos по религиозным причинам. Но это не так, возражает Фукидид: использование инструмента было чисто функциональным, таким же функциональным, он мог бы добавить, и точно по той же причине, как и музыка, которую на афинском военном корабле-триреме исполняли trieraulês , члены сверхкомплектной команды, игравшие на aulos , чтобы помочь гребцам поддерживать ритм взмахов веслами.

Фукидид не добавляет, потому что в данном контексте в этом не было необходимости, что эти спартанские aulêtai являлись членами почетной наследственной гильдии, «сыновьями отцов, которые занимались той же профессией», как это обозначил Геродот. Они занимали то же положение, что и спартанские граждане — наследственные герольды и жрецы. В действительности музыка вообще занимала почетное место в спартанской культуре и обществе. Среди ранних сочинителей и поэтов, добившихся славы за пределами непосредственного местожительства, Плутарх в своем очерке «О музыке», называет некоего Ксенодама из периэкской Киферы. Находки из святилища Артемиды Орфии включают фрагменты auloi , сделанные из костей животных с надписями на некоторых из них и переданные в дар скромные свинцовые фигурки, представляющие играющих на aulos и на kithara , разновидности лиры. Консервативные спартанцы, по-видимому, были очень строги с теми, кто забавлялся с каноническим количеством струн. Кроме музыкальных инструментов, спартанцы также особенно увлекались хоровым пением, Пратин из Элиды забавно сравнивал с цикадой каждого спартанца, всегда ищущего хор. Кроме того, как мы видели, Алкман из Спарты изобрел особую форму хорового исполнения девичьих песен parthenion .

Слово chorus по-гречески первоначально означало танец, и таким образом, на самом деле спартанцы часто и пели, и танцевали. Фактически им приписывается ряд особых местных танцев, включая некоторые откровенно непристойные. Когда около 575 г. до н. э. афинский аристократ, слишком возбужденный борьбой за руку дочери пелопоннесского тирана, как говорили, дошел до того, что исполнил какие-то спартанские танцы на столе, то стал, вероятно, родоначальником танцев такого типа. Все подобные представления относились к веденью божественных Муз, таким образом, формально они противоречили древнему мифологическому образу Спарты, согласно которому практичные спартанцы не имели отношения к изящным искусствам. Тем не менее будет справедливо закончить это отступление упоминанием о красивой бронзовой фигурке трубача, посвященной покровительнице государства, богине Афине, на спартанском акрополе около 500 г. до н. э. Эта фигурка, очевидно, представляет персонаж, который в реальной ситуации боевых действий гоплитов, после того как музыканты на aulos отправляли солдат в бой, играл жизненно важную роль в передаче распоряжений спартанского командира.