Михаил Бойцов - Бог, Рим, народ в средневековой Европе

Их предмет таким образом в самых общих чертах обрисовывается: Рудольф IV хотел, чтобы передача ему имперских ленов сопровождалась провозглашением его если и не королем Римским, то хотя бы кандидатом на избрание. (Отсюда, кстати, и требование изображения на печати венца с дугой.) Эта гипотеза объясняет не только смысл «мантуанского письма», но и согласовывает между собой сообщения двух хронистов — современников событий, в сходной мере симпатизировавших австрийской стороне. Один пишет, что Рудольф IV поспешил в Прагу, чтобы получить «королевскую власть» (regnum) [311] «Porro Rudolf videns se heredem Austrie, utpote primogenitus inter fratres, ad cesarem versus Pragam suscipere regnum festinat; sed ibi propter pestilenciam <���…> moram cum socro suo facere non poterat, Wiennam regreditur <���…>» (Continuatio Zwetlensis IV… P. 687). Возможно, конечно, что автор здесь иронизирует, намекая всего лишь на то, что Рудольф IV решил не делиться властью с младшими братьями. , другой же вспоминает, что размолвка между императором и герцогом вышла из-за передачи в лен герцогства Австрийского [312] «Predicto eciam mense maii [1360] Karolus imperator et Ludewicus rex Ungarie et dux Rudolfus Austrie in villa dicta… [пропуск в тексте]. Et ibi dux predictus sua feoda a Karolo imperatore recepit, rege predicto concordiam inter eos reformante, que inter eos exorta fuit racione infeodationis ducatus Austrie» (Heinricus de Diessenhofen und andere Geschichtsquellen Deutschlands im späteren Mittelalter / hrsg. aus dem Nachlasse J. F. Böhmer’s v. A. Huber. Stuttgart, 1868. S. 117. (Fontes rerum Germanicarum; 4)). О прогабсбургской позиции хрониста Генриха фон Диссенхофена см.: Modestin G. Eine «coniuratio» gegen Kaiser Karl IV. und das Schweigen des Chronisten. Heinrich von Diessenhofen als Historiograph Herzog Rudolfs IV. von Österreich (1357–1361) // Studia Mediaevalia Bohemica. 2010. Vol. 2. Pars 1. P. 7–24. .

Историки обычно исходили из того, что создание «Большой привилегии» было проявлением враждебности по отношению к Карлу IV, направлено на конфронтацию с ним. Представление странное, если принять во внимание, что подтверждать поддельные грамоты должен был тот же самый Карл IV [313] Й. Пельтцер совершенно справедливо заметил, что Рудольф IV должен был сформулировать свои претензии в форме, приемлемой для императора и курфюрстов ( Peltzer J. Rudolf IV. — ein willkommener Kollege? Das Privilegium maius im Kontext der Vereindeutlichung (kur)fürstlichen Rangs // Privilegium maius. Autopsie, Kontext u. Karriere… S. 173). . Не мог же он это делать совсем уж вопреки своим интересам. Каким образом, находясь в конфликте с Карлом IV, Рудольф IV мог бы добиться от него признания своих фальшивок? Опираясь на один лишь авторитет древних государей, пренебречь волей которых Карл якобы не мог, даже если принятые теми решения полностью противоречили его собственной воле? Куда естественнее Рудольфу IV было рассчитывать на сотрудничество с Карлом, полагая, что тот и сам заинтересован в передаче титула короля Римского ближайшему родственнику. Ведь ранее император давал основания для таких надежд, доверяя Рудольфу важные имперские посты — ландфогства — в Эльзасе и Швабии (возможно, правда, лишь в силу соответствующих соглашений с Альбрехтом II). А если так, то и новообретенные грамоты не должны были бы вызвать отторжения у Карла IV, поскольку превращали его зятя в самого привилегированного князя империи. Кого же, как не Рудольфа, должны теперь избрать курфюрсты на германский престол?

Конечно, Рудольф IV и его советники должны были знать, что доброжелателей у них при дворе Люксембурга мало, а то и вовсе нет. Помимо прочего, это означало, что представленные ими «старинные» документы могут быть подвергнуты самой придирчивой проверке. Сотрудники императорской канцелярии наверняка начнут сравнивать их с грамотами тех же самых государей, но только из архива Люксембургов, — и именно потому столько стараний фальсификаторы уделили творческому копированию давних подлинников. Однако вряд ли герцогу имело смысл приниматься за столь сложное предприятие, только чтобы позлить венценосного тестя. Тот в конце концов и впрямь не на шутку разгневался, но, видимо, из-за интерпретации, которую дали габсбургской авантюре его собственные соратники и «привлеченные эксперты». Они же, как известно, усмотрели в «старинных грамотах» Рудольфа сознательное посягательство на власть Карла IV, попросту мятеж, — а за ними на ту же точку зрения некритично встали и современные историки [314] Подробности как нарастания, так и спада конфронтации между тестем и зятем прослежены в ст.: Schlotheuber E. Das Privilegium maius… S. 146–162. Ср. также: Eadem. Die Rolle des Rechts in der Herrschaftsauffassung Kaiser Karls IV. // Die Goldene Bulle… Bd. 1. S. 141–168, здесь S. 148–155. .

У советников Карла IV имелись основания заподозрить в нестандартной акции Рудольфа восстание, но из этого еще вовсе не следует, что сам герцог видел вещи в том же самом свете, когда замышлял свою авантюру. Эту тонкость историки в своих оценках «Большой привилегии» по большей части не учитывали и потому, думается, переоценивали силу конфронтационного заряда, сознательно закладывавшегося герцогом в его произведение. При всей юношеской пылкости вряд ли австрийский князь мог всерьез полагать, будто курфюрсты выберут его королем Римским без серьезной поддержки со стороны императора и уж тем более вопреки воле государя. Другое дело, что герцог и его советники неверно оценили ситуацию и дали противникам прекрасный повод обвинить их в коварных происках против Карла IV. Происки действительно начались — вряд ли случайно в договоре Рудольфа IV с вюртембержцами зашла речь о возможной кончине 43-летнего императора, — но начались они только после переговоров герцога с государем в мае 1359 г. и, видимо, под впечатлением от их итогов.

Еще летом 1360 г. Рудольф IV питал иллюзии насчет действенности средства, выбранного им для воздействия на Карла IV. Иначе 11 июля этого года папский легат Эгидий из Виченцы, епископ Пассау Готфрид и два аббата — из Райхенау и Генгенбаха — не подписали бы в Вене при участии трех нотариев три копии 21 грамоты из герцогского архива. Четверо достойных прелатов заверили таким образом, что сами видели и читали скопированные грамоты, и в них не содержится никаких подозрительных подписок и исправлений [315] Подробнее см.: Dangl V. Der Erzherzog und sein Bischof. Bischof Gottfried von Passau und Herzog Rudolf IV. von Österreich im Kontext der österreichischen Freiheitsbriefe // Privilegium maius. Autopsie, Kontext u. Karriere… S. 105–144. . Из 21 заверенной грамоты семь были поддельными, но вряд ли всех поручителей посвятили в авантюру, хотя один из них — Готфрид Пассауский — мог быть в курсе дела. Скорее именно здесь и сработало искусство венских канцеляристов. Нам так ничего и не известно о том, возили ли ко двору Карла IV сфабрикованные оригиналы «Большой привилегии» — будь то еще в октябре 1358 г., как полагает Вольфингер, или же в мае 1359 г. Однако их копии, заверенные двумя епископами, двумя аббатами и тремя нотариями, в императорскую канцелярию доставили точно.

То, как пункт за пунктом Карл IV «отрецензировал» эти заявки Рудольфа IV, заслуживает отдельной статьи. Главное, что всерьез идти навстречу своему зятю он не собирался. Впрочем, об истинной причине бескомпромиссности Карла ни проигравшие ему графы Вюртембергские, ни Рудольф IV могли тогда еще не догадываться. Мы же сегодня вправе предположить, в чем было дело: с лета 1360 г. Анна Свидницкая снова была в положении. Зачем же Карлу было передавать титул короля Римского зятю, если всего через полгода императрица, возможно, дала бы жизнь принцу-наследнику? Именно так и случилось: выходит, не напрасно Карл IV еще в 1358 г., во время первой беременности супруги, покрывал золотом и драгоценными камнями реликварий и гробницу св. Вацлава [316] Подробно об этом сообщает придворный хронист: Chronicon Benessii de Weitmil… P. 527. . Святой, хотя и не сразу, послал долгожданного наследника, который при крещении естественно получит имя Вацлава…