Михаил Бойцов - Бог, Рим, народ в средневековой Европе

В целом есть много оснований утверждать, что после крещения Руси дискурсы этнической принадлежности кого бы то ни было из «новых христиан» оказываются как бы нейтрализованы и даже «стерты» дискурсами конфессиональной идентичности.

Как это объяснить? Один из ключей может быть найден в самом рассказе о крещении: «Ибо апостолъ Павелъ глаголеть: „Братья! Елико нас крестися въ Иисус Христа, въ смерть его крестихомъся; и погребохомся убо с нимь крещеньемь въ смерть; да якоже въста Христос от мертвых съ славою отчею, якоже и мы въ обновленьи житья поидемъ“. И пакы: „Ветхая мимоидоша, и се быша новая“» [779] ПВЛ. С. 134. . Этот текст напрямую перекликается с тем фрагментом в самой начальной части ПВЛ, где нравы разных племен и народов резко противопоставлены сообществу, объединенному христианскими moribus et legibus , обычаями и законами. Автор ПВЛ пишет, что разные племена «имяху бо обычаи свои, и законъ отецъ своих и преданья, кождо свой нравъ». Обычаи и «законы» полян почтенны; древляне, напротив, «живяху звериньскимъ образомъ, живуще скотьски»; те же самые отвратительные нравы присущи и радимичам, и вятичам, и северянам. Существенно пояснение автора, что скверные обычаи свойственны язычникам вообще, поскольку они «не ведуще закона Божия, но творяще сами собе законъ». Далее же, сославшись на мнение Георгия Амартола о том, что «комуждо языку овемъ исписанъ законъ есть, другимъ же обычаи», и приведя вместе с Амартолом ряд примеров (сирийцы, бактриане, индийцы, халдеи, вавилоняне, гилии, амазонки), и поставив рядом с ними половцев [780] Там же. С. 30, 32. , автор ПВЛ резко противопоставляет всем названным нехристианским племенам и народам христиан с их «единым законом», и в этом высказывании прочитывается аллюзия на выше процитированную ссылку на ап. Павла: «Мы же, хрестиане, елико земль, иже верують въ святую Троицю, въ едино крещенье, въ едину веру, законъ имамъ единъ, елико во Христа крестихомся и во Христа облекохомся» [781] Там же. С. 32. . Христиане оказываются одним и единым народом, объединенным именно христианскими moribus et legibus. Конфессиональная идентичность «новых людей», «людей Божиих» не дополняет, а разрушает, замещает и, в общем-то, исключает идентичность, которую мы назвали бы «этнической» или «этнонациональной»…

Как это объяснить?

Как подчеркнуто выше (в абрисе состояния историографии), систематическое изучение «этнонациональных» дискурсов культуры Московской Руси (в отличие от культуры Киевской Руси), во-первых, находится на самой начальной стадии; во-вторых, задерживается из-за давления прочно укорененных стереотипов, суть которых сводится к банальной идее, что в культуре Московского государства идентичность «русского народа» выражается в его православности. Последняя формула, как видели, не передает истинного содержания многих текстов, которым вообще не знаком концепт «русского народа», а в представлениях о России как царстве православных, как «Новом Израиле» и как «Святой Руси» идентичность «русских» едва ли не полностью растворена в конфессионально-политической идентичности православных подданных московских князей и царей. Как видим, есть основания считать, что такая ситуация была подготовлена дискурсивным наследием Киевской Руси (и, скорее всего, византийского православия). Важнейшим компонентом этого наследия были, во-первых, богослужебные тексты, и они с интересующей нас точки зрения пока никем не изучались; во-вторых, сам текст славянской Библии. М. Бушар, как упомянуто выше, видит в соответствующих библейских текстах «underpinnings» (основы) представлений о «народе Руси», опираясь по недоразумению на синодальный перевод Библии. И синодальная Библия, действительно, дает чтение «народ» и «народы» там, где Вульгата и западные вернакулярные переводы Библии дают «populus», «natio» и их корреляты. Однако пока никто, кажется, не заметил, что славянская Библия в этих случаях чаще всего обходится понятием «люди», и этот факт, видимо, имел огромное значение при формировании и эволюции древнерусских представлений об идентичности православных подданных сначала Киевского государства, а позднее — его наследников [782] Этот вопрос совершенно не изучен, несмотря на то что провести соответствующий анализ всего текста славянской Библии совсем не сложно. Мы ограничиваемся лишь кратким зондажем текста кирилло-мефодиевского перевода в той его версии, которая легла в основу Острожской Библии 1581 г. .

Возьмем для примера тексты псалмов, имея в виду, конечно, совершенно исключительную роль Псалтири в древнерусской книжности и религиозной культуре вообще, и сравним славянский текст с Вульгатой, с польским переводом Библии иезуитом Я. Вуеком (кон. XVI в.), ставшим начиная с XVII в. нормативным для польской культуры [783] Pismo święte Starego i Nowego Testamentu w przekładzie polskim W. O. Jakuba Wujka S. J. Kraków, 1962. ; с французской Библией в переводе П. Оливетана (1530-е годы) [784] Pierre Robert Olivetan. La Bible Qui est toute la Saincte escriture… Torino, 1986 (фототипическое воспроизведение изд.: Neuchatel, 1535). ; с английской Библией короля Якова начала XVII в. [785] В издании «The Gideons International Publishers». (а также с русским синодальным переводом Библии).

Там, где Вульгата дает в Пс 2: 1 «Quare fremuerunt gentes, et populi meditati sunt inania?», Острожская Библия дает «Въскую шаташася языци и людие (курсив здесь и далее мой. — М. Д. ) пооучишася тъщетным?», Библия Вуека — «…poganie buntuja, a narody przemyślają próżne rzeczy?», Библия Оливетана — «Pourquoi se mutinent les genz et grumellent les peuples chose vaine?», а Библия короля Якова — «Why do the heathen rage, and the people imagine a vain thing?» [786] Русский текст синодального перевода: «Зачем мятутся народы, и племена замышляют тщетное?». .

Текст Пс 3: 7 читается в Вульгате как «Non timebo millia populi circumdantis me», в Острожском издании Библии как «Не уобоюся от тем людии, окрест нападающих на мя»; в польской Библии как «Nie uleknę się wielu tysięcy ludu…», в Библии Оливетана как «Parquoy je n’eusse craint milles peuples qui contre moy…», в Библии короля Якова как «I will not be afraid of ten thousands of people…» [787] В синодальном переводе: «Не убоюсь тем народа, которые со всех сторон ополчились на меня». .

Псалом 3: 9 звучит в Вульгате как «Domini est salus; et super populum tuum benedictio tua»; в Острожской Библии как «Господне есть спасение и на людех твоих благословение твое»; в польской Библии как «Od Panać jest wybawienie, a nad ludem twoim blogosławieństwo twoje»; в Библии Оливетана как «Le salut est du Seigneur: ta bénédiction est sur ton peuple»; в Библии короля Якова как «Salvation belongeth unto the Lord: Thy blessing is upon thy people» [788] В синодальном переводе: «От Господа спасение. Над народом Твоим благословение Твое». .

Различия в переводе Пс 7: 8–9 звучат особенно выразительно: в Вульгате это «Et synagoga populorum circumdabit te… Dominus iudicat populos»; в Острожской Библии — «И сонм людии обыдет тя… Господь судит людем…»; в Библии Вуека — «Tędy się do ciebie zbieży zgromadzenie narodów… Pan będzie sądził narody»; в Библии Оливетана — «Et la congregation des peuples te environnerra… Le Seigneur jugera les peuples…»; в Библии короля Якова — «So shall the congregation of the people compass thee about… The Lord shall judge the people…» [789] В синодальном переводе: «Сонм людей станет вокруг Тебя… Господь судит народы…». .